Степан Крашенинников - Описание земли Камчатки
Корка его к перегону хлебного вина в водку весьма угодна: ибо водка бывает от оной сильнее и проницательнее.
Можжевельника (Juniperus) в тех местах везде довольно, однако ягоды его не в употреблении. Напротив того, морошку (Rubus chamaemorus L.), пьяницу (Vaccinium Linn. Svec. Spec.)[187], бруснику (Vaccinium vitis-idaea L.), клюкву (O. oxycoccus L.) и водяницу (Empetrum) запасают с великою ревностью; и когда род им бывает, то не токмо вместо закусок их ставят, но и вино из них сидят, кроме клюквы и водяницы, из которых оно не родится.
О шикше, или водянице, пишет господин Стеллер, что она от цинги немалое лекарство. Сверх того, жители красят ею в вишневую краску всякие полинялые шелковые материи; а обманщики вареною шикшею с квасцами и с рыбьим жиром подчеркивают морских бобров и плохих соболей весьма изрядно и наводят на них такой лоск, что можно скоро глазам заиграться и причиною быть нескольких рублей убытка.
Вящее тамошних жителей довольство состоит в травах и кореньях, которыми недостаток в хлебе так же почти, как и рыбою, награждается.
Первая из них сарана, которая вместо круп служит. По роду своему принадлежит она к лилеям (Lilium flore atro-rubente)[188], но сего вида нигде в свете, кроме Камчатки и Охотска, не примечено; чего радо приобщим мы краткое внешнего ее вида описание. Она растет вышиною до полуфута: стебель толщиною с лебединое перо или тоньше, снизу красноватый, вверху зеленый.
Листья по стеблю в два ряда. Нижний ряд состоит из трех листов, а верхний из четырех, крестом расположенных, которые эллиптическую фигуру имеют. Иногда сверх другого ряда бывает еще один лист, который до самых цветов досягает. Поверх стебля бывает по одному темно-вишневому цвету, а редко по два, жарким лилеям подобные, токмо поменьше, которые на шесть равных частей разделяются.
Пестик в центре цветка трехгранный и по концам тупой, как у других лилей, а внутри о трех гнездышках, в которых плоские красноватые семена содержатся. Вкруг пестика шесть тычек белых с желтыми головками. Корень ее, который собственно сараною называется, величиною с чесноковицу, состоит из многих кругловатых мелких зубчиков, отчего и круглою именуется. Цветет в половине июля, и в то время за великим ее множеством, издали не видно на полях никаких других цветов.
Камчатские бабы и казачьи жены коренье сей травы копают в осеннее время, но больше вынимают из мышьих нор и, высуша на солнце в кашу, в пироги и в толкуши употребляют, а за излишеством продают пуд от четырех до шести рублей.
Пареная сарана, с морошкою, голубелью или с другими ягодами вместе столченная, может почесться на Камчатке за первое и приятнейшее кушанье: ибо оное и сладко, и кисло, и питательно так, что ежели бы можно было употреблять ежедневно, то б недостаток в хлебе почти был нечувствителен.
Господин Стеллер считает ее пять родов:
1) кемчига [189], которая растет около Тигиля и Хариузовой. С виду походит она на крупный сахарный горох, да и вкусом, когда сварится, почти от него не разнствует, однако сей травы в цвету ни мне, ни Стеллеру не случилось видеть;
2) круглая сарана, о которой выше упомянуто;
3) овсянка[190], которая растет по всей Сибири, луковицы алых лилей, у которых цветки, как кудри, извиваются, а самые луковицы состоят из бесчисленных мелких зубчиков;
4) титихпу [191], которая растет около Быстрой реки, но цвету ее ни ему, ни мне не случалось видеть;
5) маттеит [192].
Сладкая трава[193] в тамошней экономии за столь же важную вещь, как и сарана, почитается: ибо камчадалы употребляют оную не токмо в конфекты, в прихлебки и в разные толкуши, но и во всех суеверных своих церемониях без ней обойтись не могут; а российскими людьми почти с самого вступления в ту страну проведано, что из ней и вино родится: и ныне там другого вина, кроме травяного, из казны не продается.
Помянутая трава нашему борщу во всем подобна. Корень у ней толст, долог, разделен на многие части, снаружи желтоват, внутри бел, а вкусом горек и прян, как перец. Ствол тощий, о трех и четырех коленах, вышиною почти в человека, цветом зеленый и красноватый, с белыми короткими волосками, которые около колен подоле.
Коренных листьев около одного ствола по пяти, по шести и по десяти случается, которые немало от борщевых не разнствуют и содержатся на толстых, круглых, тощих, зеленых, красными крапинками распестренных и мохнатых стеблях. По стволу при каждом колене по одному такому ж листу, токмо без стебля.
Цветки маленькие, белые, как у борща, укропа и других того сродства произрастающих. Каждый цветок о пяти листках, из которых внешний всех больше, внутренний меньше, а боковые средней величины между оными. Все по концам сердечком. Зарод двойной, в средине каждого цветка с двумя короткими тоненькими шейками, окружен пятью белыми, тонкими, длиною цвет превосходящими тычками с зелеными головками.
Цветы вообще вид тарелки имеют: ибо стебли, на которых так называемая умбелла содержится, по краям доле, а в средине короче. Бывают же и от каждого колена ветви и на них цветы, как выше показано. Семена точно как борщевые.
Сей травы по всей Камчатке весьма довольно. Камчадалки приуготовляют оную следующим образом: нарезав стеблей, на которых коренные листья содержатся (ибо стволье к тому негодно, может быть, для того, что их не столько собрать можно, как стеблей, когда они молоды, а тогда уже не сочны, когда стебли в надлежащую вышину возрастают), оскабливают кожу с них раковиной и вешают на солнце сперва по одному, потом связывают их в маленькие, так называемые «куклы» по десяти стеблей, и из 10 до 15 кукол переплетенных состоит тамошняя пластина.
Когда трава провянет, тогда кладут оную в травяные мешки, в которых она по несколько дней сахарится, то есть сладкою пылью осыпается, которая выступает, может быть, изнутри ее. Сия пыль, или травяной сахар, вкусом солодковат и несколько противен, а стрясается его с пуда сушеной травы не более четверти фунта.
При заготовлении объявленной травы женщины надевают перчатки: ибо сок ее столь ядовит, что тело от него безмерно пухнет; чего ради как русские, так и камчадалы, которые весною едят сладкую траву сырую, кусают, ее к губам не прижимая.
Мне самому случилось видеть, коим образом страдал от того некоторый приезжий, который, смотря на других, ел сладкую траву сырую, не употребляя никакой осторожности, слупая кожу с нее зубами ибо у него не токмо губы, но и борода, и нос, и щеки, до которых он сочною травою касался, тотчас опухли и спрыщивели: и хотя пузырье прорвалось скоро, но струпье и опухоль не сошли более недели.
