Сергей Нечаев - Марко Поло
Генри Харт отвечает на этот вопрос так: «К сирийскому побережью, где венецианцы предполагали сесть на корабль и плыть в Италию, караванной дорогой ехать было нельзя из-за постоянных военных раздоров между Персией и Египтом. Пробираться к портам Сирии напрямик было бы безумием: ими владел в тот момент египетский султан. Поло избрали хорошо объезженный караванный путь, идущий гораздо севернее. В результате Марко заехал в совершенно новые для него земли, описание которых составило в его книге несколько интересных глав. Караван медленно двигался к Понту Эвксинскому (Черному морю. — С. Н.) <…> Здесь, вблизи Понта Эвксинского, с тех пор как человек появился на земле <…> Восток вечно вступал в соприкосновение с Западом, и они почти незаметно переходили друг в друга»{390}.
Так наши герои оказались в Трапезунде (нынешнем Трабзоне), городе на южном берегу Черного моря. Теперь это были просто «два старика да Марко Поло, которого здесь никто не называл господином. У города Трапезунда долго торговались и плакали, сговариваясь с капитаном о месте на палубе»{391}.
Почему плакали? Да потому, что на берегу Черного моря наших венецианцев постигла беда — их обворовали. Действие «пропусков», выданных им Гайхату (не говоря уже о «пропусках» Хубилай-хана), здесь закончилось. Точнее, здесь они никого не волновали вообще, а посему местные власти конфисковали у них многое из того, что у них было. Вернее, у них банально отобрали то, что венецианцы не смогли надежно спрятать. Как пишет Лоуренс Бергрин, «их лишили значительной части состояния, ради которого они рисковали жизнями и потратили два десятилетия»{392}.
Константинополь и Негропонте
В результате из Трапезунда путешественники кое-как добрались морем до Константинополя, из Константинополя — до Негропонте, то есть до острова Эвбея в Эгейском море. Ныне это территория Греции, а тогда это была венецианская колония. Точнее, в 1204 году, после падения Константинополя, этот остров был отторгнут от Византийской империи крестоносцами, а потом на нем при непосредственном участии западноевропейских рыцарей и Венеции возникла так называемая сеньория Негропонте (Signoria di Negroponte)[39].
Из Негропонте они благополучно прибыли в родную Венецию, и было это в 1295 году от Рождества Христова. Так закончилась 24-летняя экспедиция Никколо, Маттео и Марко Поло. За это время они много раз оказывались на волосок от смерти, занимались торговлей и выполняли важные дипломатические миссии в разных странах. Они сильно изменились и их практически невозможно было узнать, ибо и одеждой, и манерами они больше походили на монголов, чем на венецианцев, да к тому же почти забыли родной язык.
Короче говоря, Марко Поло, его отец и дядя, сумевшие много лет быть своими в далекой империи Хубилай-хана, вернувшись в Венецию, обнаружили, что стали совсем чужими у себя на родине.
Глава десятая.
СНОВА В ВЕНЕЦИИ
Не ждали…
После почти 25-летнего отсутствия сорокалетний Марко Поло подошел к своему дому и постучал в дверь. Ее открыл незнакомый человек, равнодушно взглянул на него и спросил, что ему нужно.
Так гласит текст, опубликованный в 1557 году ученым-географом Джованни Баггиста Рамузио. Он, кстати, первым сравнил судьбу Никколо, Маттео и Марко Поло с судьбой Одиссея, вернувшегося на родную Итаку в обличье старика и увидевшего, что никто его не узнает. По словам Рамузио, все родственники были уверены, что Марко вместе с отцом и дядей давным-давно пропал на чужбине. Он же рассказал «о возвращении Поло в Венецию, одетых в лохмотья, но с драгоценностями, вшитыми в швы их татарских одежд»{393}.
Первым среди усомнившихся в личности прибывших был Маттео (Маффео) Поло, сводный брат Марко (сын его отца от Фьордализы Тревизан).
Возможно, они никогда не видели друг друга. Может быть, Марко видел брата лишь грудным младенцем. В любом случае, теперь они предстали совершенно чужими друг для друга людьми, ибо Марко отсутствовал слишком долго. Конечно, Маттео знал о существовании Марко, но он, как и многие, был уверен, что тот давно умер.
Кстати сказать, на случай внезапного возвращения путешественников в Венецию были предприняты определенные юридические меры. В частности, 27 августа 1280 года дядя Марко, носивший то же имя, написал завещание, назначив лицом, на которое возлагалось исполнение его воли по завещанию, Фьордализу Тревизан («…пока мои братья Никколо и Маттео не вернутся в Венецию, и только после этого они станут моими душеприказчиками»{394}).
Наверняка, диктуя эти слова, Марко Поло (старший) не мог быть уверен в том, что это когда-нибудь пригодится. Но в любом случае условия, предусмотренные в завещании, обеспечили и самому Марко, и его отцу Никколо, и дяде Маттео столь необходимое им законное положение в семье и в ассоциации венецианских купцов.
Легенды о пришельцах с Востока
Согласно одной из легенд, Маттео Поло (дядя Марко Поло), вернувшись домой, сразу же вступил в конфликт со своей женой, которая хотя и признала его, но не пожелала терпеть на нем его изрядно поношенных монгольских одеяний. Тот же никак не хотел с ними расстаться. Так вот, чтобы «не позориться» и избавить постаревшего мужа от его «лохмотьев», добрая женщина самовольно отдала их прохожему бродяге. Естественно, обнаружив пропажу, Маттео спросил, куда подевался его монгольский наряд, ведь в нем, под подкладкой… были зашиты драгоценные камни, привезенные с Востока.
Когда жена, прижатая к стенке, призналась, куда девала старую одежду, он принялся рвать на себе волосы от отчаяния, пытаясь придумать, как найти безвестного бродягу, завладевшего его состоянием. К счастью, Венеция была маленьким городом. На следующее утро он вышел к мосту Риальто, в самый центр венецианской торговли, и стал ждать. Рассказывают, что он принес с собой прялку и крутил ее весь день, повторяя одни и те же слова: «Он придет, даст Бог, придет!»
Конечно же появление в людном месте подобного «безумца» возбудило всеобщее любопытство. Но бродяга, завладевший драгоценностями, так и не появился. На следующий день Маттео Поло повторил свое «выступление» и на другой день тоже. И вот оно счастье — появился «тот самый» бродяга в поношенном монгольском кафтане! Увидев это, старик Маттео бросился на него, отобрал одежду и… с облегчением нащупал надежно спрятанные в швах камни. Его богатство было спасено, а злосчастный бродяга был отправлен пинками восвояси.
