Артур Черный - Мир Всем Вам.
— Если кто-то еще помнит прошлое, и не забыл прежних обид, — можете ставить свои стаканы. Когда-то я был неправ, неправы были и вы. Ни перед кем извиняться не стану и ни от кого ничего не жду. Не держу ни на кого зла. И желаю вам только удачи! Чтоб эти звезды не были последними на ваших плечах! И еще. Теперь и вы командиры. Теперь и вы будете отдавать приказы, вершить собственный суд, изменять чью-то судьбу. Берегите своих людей! И сами останьтесь людьми! Вот, что самое важное… За вас, ребята!
— Счастливо тебе, командир!
…Когда я вернулся в кафе, за нашим столом еще пустовала одна пара мест. Но вот и их занял Степа с будущей своей женой. Он пришел самым последним, и самым радостным среди остальных. Он сел со мной рядом и даже не сразу все рассказал.
— Ты, что опоздал?
— Опоздал я… — вдруг став серьезным, поднял глаза замкомвзвод. — К группе ездил. Выпил с ними… Надо было съездить, Артур. Надо было…
Сейчас, после того, как я давно оставил систему, мне не дает покоя одно: каким он упал наземь, тот дешевый стеклянный бокал, брошенный с размаху о плац бывшим лейтенантом милиции? Разбился ли он вдребезги о бетон или лишь раскололся, что можно было собрать? Я пытаюсь вспомнить тот день, но вечно подводит память. Я хочу увидеть это во сне, но моя ночь свободна от сновидений прошлого.
Зачем это мне? Мне нужно знать, был ли я счастлив в милиции? «Это же бред!» — говорю я себе, и сам же поминаю о правде, — «А разве надо мной когда-то был властен разум?»
Так разлетелся ли он в стекло, рублевый фетиш моей судьбы? Гостило ли когда-то в моем доме счастье? Или же этот бокал рухнул, едва отшибив у стенок края? И все эти годы был я женат на беде…
Мне б хоть на час вернутся в милицию. Хоть на час открыть двери своего дома, где так давно не гостило счастье, куда позабыла дорогу беда. Где много лет некому жить, кроме тоски.
Вальс золотых погон
Октябрь 2003 года.
Алтай.
…Я ждал войны, как воскресения из мертвых.
За месяц до моего выпуска Барнаул принялся вооружать новую партию добровольцев, новый сводный отряд для отправки в Чечню. Когда эта весть дошла и до нашей казармы, у меня помутило разум: если я не уеду сейчас, то никогда не уеду потом.
Но что было делать? Куда было деваться от курсантских своих погон?
В тот день я сбежал с занятий. Я так и пришел с буквами «К» на плечах, сначала в батальон «Тигры», что выставлял большую часть бойцов, затем в приемную к генералу, начальнику всей алтайском милиции. У меня была только одна просьба: «Возьмите меня туда!» И ни один среди полковников и майоров, кто видел горящие мои глаза, кто слушал безумные мои речи, не отправил меня к чертовой матери, не показал пальцем на дверь. Все поняли. Оценили. Может быть, вспомнили себя прежних. Кто-то пожал мне руку, кто-то обещал поговорить с генералом.
Но это был не Советский Союз. И курсанты армии и милиции давно уж не строились на аэродромах страны по боевой настоящей тревоге. А я спутал время и все два года учебы напрасно ждал, когда прозвучит этот сбор. Напрасно два года подряд ложился в кровать с одной лишь мечтой, что утро сменит казарму на «борт». И зря представлял, как поведу в бой свою группу.
Я думал, полетят все, а не взяли и меня одного.
…И вот собрало узлы, хлопнуло дверью и покинуло город лето. Бросило на разграбление зеленые свои дворцы, оставило на засуху голубые свои фонтаны. И разбило о землю все звезды, валившиеся с неба в теплые ночи августа.
Ушли, как не бывало, курсантские будни и жизнь повесила не отмыкаемые замки на двери наших казарм.
Эта осень словно не спешила сюда приходить. Словно, не поверив, что ушло лето, продолжало стоять над дворами солнце. И весь сентябрь удерживали листву деревья, что начали золотеть лишь на исходе месяца. Как трогательна, как прекрасна была эта пора! И как жаль было этой осени, что ставила точку в прежней моей судьбе. Как мне не хотелось ее оставлять.
Синеглазая осень Алтая… Она была так похожа на ту довоенную осень далекого 99-го года — время дембельского моего одиночества и неясной солдатской тоски. Время, когда я еще не знал, какой из следующих дней протрубит мне сбор. Но уже чувствовал, понимал, что остался лишь миг до этой беды.
И вот теперь словно возвращалось время. Словно я вновь вернулся в тот год. И так же, как и тогда, мой сбор не требовал больше пяти минут. И также лежал в шкафу походный мой вещмешок, всегда готовый в дорогу и пустой, как и прежде. Мне нечего было в него положить. Я ничего не накопил за эти годы, а то, что имел, мог бы оставить без слез.
Конечно, никто не толкал меня в эту Чечню. И, получив работу, можно было как-то начать свою жизнь. Заняться карьерой, подумать уже о семье. Но это требовало стольких хлопот — думать о завтрашнем дне! Хлопотать по службе и строить с кем-то личное счастье. Зачем?.. Если так легко отложить всё на потом. И мой выбор был прост: Чечня превыше всего! Оказалось, что это несложно — выбирать меньшее из двух зол. Чечня не требовала никаких забот, на нее не надо было собирать денег, как на свадьбу, как на жилье и на собственный стол. Она и так всё давала: и деньги, и стол, и жилье, давала оружие, чтобы защитить себя, и с избытком патронов, чтобы иметь пулю для своего лба, когда это всё надоест. Там не нужно было рвать и метать по службе, чтобы тебя заметили и погнали с должности другого. Там для всех были свободны любые места — любые палатки, вагоны, бараки, траншеи, окопы… И в них умирали при любой должности и при любом звании. Чечня равняла всех. А здесь не проходил день, чтобы мы не делились на правых и неправых, не соперничали между собой, не переживали за будущий день.
И вот теперь я не знал никаких забот. Потому что купил свободу от завтра. Я забыл, как копить деньги и не жалел ни одну зарплату. Забыл, зачем нужны серьезные отношения и не собрался усложнять ими жизнь. Оставил все волнения и не имел планов даже на будущий час. Теперь, отписав все рапорта, пройдя все медосмотры, я просто сидел и ждал, когда по мою душу прилетит «борт». А он никак не приходил, день моего освобождения…
Говорят, нет ничего хуже, чем ждать. Когда одна за другой ползут пустые минуты и каждая дольше человеческой жизни. И чем дальше катится время, тем все недоступнее кажется цель.
Мне бы запить, да я не научился находить утешение в водке…
В каком же безвестном небе блудит мой «борт»? И как сбить его с курса, чтоб приземлить, где он нужен больше всего?
…День занимал меня целиком и не оставлял времени думать об этом несчастье. И даже в свой выходной у меня хватало работы, чтобы не сидеть дома. Но если бы был бесконечен день!.. Если бы не было того момента, когда вновь приходилось открывать свою дверь — самый близкий к полночи час, что возвращал меня со службы домой. Возвращал пешком через сырые безлюдные дворы, мимо потухших холодных домов. Приводил в пустую мою каморку, где едва умещалась армейская железная кровать, шкаф да мелкая тумба. Где каждая ночь отнимала у меня веру в Чечню…
