Николай Смирнов - Золотой Плес
Небольшая наша дача приютилась в глубокой долине, где с особенной силой чувствуется и солнечный жар и ночная прохлада. За окнами крутые горы, пахучий бор. Молодо благоухает, зыбко перевивается по перилам балкона шиповник. Дни бесконечные, неизменно горячие, полные солнца. Изредка сыплется на балкон теплый дождик, беззвучно ложится, озаряя долину, легчайшая радуга.
За домом, в саду, есть родник, вода которого даже в полуденный зной хранит прохладу ночи.
В моей комнате на окне стоит старая липовая шкатулка. В ней хранится последняя вещественная память детства и юности - яйцо из граненого лилового хрусталя, мелодичный пищик-дудочка, бронзовый медальон, тетрадка с певучими старинными стихами.
В углу висит рог, с которым охотились молодые Вьюгины.
А на столе лежит памятный том в переплете из оранжевого сафьяна - какой-то совсем особенный Пушкин, навсегда вошедший в меня чуть ли не с колыбели, и рядом с ним альбом с рисунками любимого художника, образ которого чувствуется во всем, что окружает меня.
В эти бесконечные, знойные и светоносные дни я неустанно брожу по городу, где знаю и помню не только каждый дом, но и тропинку, старое дерево, которое, не считаясь с годами, зеленеет с прежней пышностью.
Улицы горят и слепят, в их пролетах бежит-струится марево, жарко голубеет Волга, незнакомо широкая и просторная: Городецкая плотина подняла и расплескала ее воды. На берегу - дом, где жил художник. Он почти не изменился - та же гостеприимная калитка, ветхий двор, большие, широкие окна. Да, да, вот отсюда, из этих самых окон, смотрел он на реку, лежавшую в том же слепящем летнем забвении, спускался этой дорожкой к лодке, которая уносила его в заволжские леса, на порошинские сечи... Неподалеку - огромный дом под красной крышей, теперь полный шума, - в нем расположился пионерский лагерь. За ним - уже заросший пруд, крутой подъем, тихая, как и в те годы, нагорная слободка. На горе, за погостом, тишина, сушь, запах спеченных елок.
И опять, как и в юности, все видится склоненная у мольберта фигура - бархатная куртка, черные волосы, вдохновенные глаза, мелькание кисти, а на опушке - белое женское платье.
Розово светится в бору набитая, звонкая от хвои дорога. Она уводит в поля, в разлив ржей, к глухим болотам.
Внизу, в долине, разноцветно и густо от трав и цветов. Ключевая речка ленивой скороговоркой переливается по камням: запруды давно прорваны, от старой мельницы не осталось и следа.
И повсюду - и в оврагах, и на горах, и на Волге - молодые голоса, новая и бодрая Юность: город давно уже стал одним из любимых мест отдыха советских людей.
На Соборной горе то и дело встречаются зонты художников: Плес по-прежнему остается неиссякающим родником творчества.
И ежедневно причаливают к пристани огромные, трехпалубные экскурсионные теплоходы - экскурсанты, люди самых различных возрастов, положений и взглядов, неизменно начинают осмотр города с тех мест, которые связаны с именем Левитана.
Природа, бывшая для людей прошлого чудотворной иконой, символом выдуманно-книжного «исконного русского смирения», стала для нового человека источником великих творческих свершений.
Родину нашу теперь не узнать. Ток высокого напряжения из края в край пронизывает преображенную страну. Бетон и гранит сковывают и смиряют древнюю стихию стремнин и водопадов. В непрохожей тайге и глухой заполярной тундре выросли шахты и города. Покоренная и обновленная, лежит под колесами авто еще недавно дикая пустыня. Глубоководные каналы, как звенья, сцепляют реки. Новые моря - плод человеческого труда - заливают луга и равнины. Советские разведчики Космоса пролагают пути к раскрытию тайн планет.
Но природа, принося человеку несметные материальные дары, не теряет и своей первозданной красоты. Эта ее великая красота - леса и реки, моря и горы, звери и птицы - находится под охраной государства. Красота природы, как и красота искусства, является в нашей стране всенародным богатством, национальным достоянием.
Любовь к природе как к образу Родины - одно из проявлений патриотизма, который столь благотворно и бережно проносит через всю свою жизнь советский человек. И потому не случайна, а закономерна и народная любовь к Левитану, с предельным мастерством отразившему в своем неувядающем творчестве природу родной страны.
1939-1940-1966
