Александр Коржаков - Борис Ельцин: От рассвета до заката
Я поражался его терпению. Если я разговариваю с человеком и вижу, что он меня не желает понимать, то прекращаю беседу. А Михаил Иванович искал какие-то зацепочки в разговоре, играл на нюансах и все-таки переломил настроение офицеров. Они согласились в автобусах доехать до Белого дома.
Зайцев в этой ситуации меня сильно огорчил — ведь это я хлопотал о его назначении, способствовал присвоению генеральского звания. Даже с жильем помог. Герой Советского Союза жил с семьей в «хрущобе», в двухкомнатной квартире. Никто никогда в жизни даже не поинтересовался его бытовыми условиями. А я, переехав в президентский дом, уговорил Павла Бородина отдать Зайцеву мою прежнюю квартиру. Он тогда выглядел растроганным, признался, что не так часто вспоминали и оценивали его прошлые заслуги.
Не знаю, кто подбросил «Альфе» идею про Конституционный суд (они требовали его вмешательства), но мне доводы офицеров показались банальной отговоркой. Они не желали стать пушечным мясом, опасались повторения ситуации 91-го года — в те августовские дни их тоже втянули в политику, тоже приказывали штурмовать Белый дом.
Зайцеву стало стыдно за подчиненных. Уже находясь около Белого дома, он чуть не пустил себе пулю в лоб — Барсукова вовремя предупредили и несчастье удалось предотвратить.
…Офицеры «Альфы» расставили снайперов вокруг Белого Дома. Они вяло перестреливались со снайперами мятежников.
Когда мы с Барсуковым пробирались к Белому дому вдоль бетонного забора, густо исписанного антипрезидентскими лозунгами, офицеры группы нас инструктировали: где нужно пригнуться, где побыстрее перебежать. Один участок, например, находился под особым контролем снайперов. Приходилось пригибаться: бронежилета я не носил, был в штатском — в черном плаще.
В конце концов после душещипательных уговоров генерала Барсукова кто-то из «Альфы» предложил:
— Дайте нам хотя бы БМД (боевые машины десанта). Мы согласны на машинах ехать. А так, оголенными, идти вперед глупо — станем легкой добычей снайперов.
Территорию вокруг Белого дома разбили на условные участки. За один участок отвечали десантники, за другой — МВД, за третий — «Альфа».
Барсуков связался с Ериным, тот сразу прислал четыре БМД с водителямисолдатами. На вопрос: «Есть ли добровольцы?» — откликнулись восемь человек. Молоденьких, тонкошеих водителей заменили на «альфистов». Сели в машины и поехали к Белому дому. Минут через десять по рации приходит сообщение: убит Геннадии Сергеев, тридцатилетний младший лейтенант, тот, кто первым предложил пересесть на БМД. Застрелили его нелепо. Он вышел из бронемашины и хотел подобрать тяжело раненого десантника. Наклонился над ним, а пуля снайпера угодила в поясницу, под бронежилет.
Позже мы пытались выяснить, откуда взялись снайперы. Многие приехали из Приднестровья. На стороне мятежников выступили военные из Союза офицеров. Я имел печальный опыт и знаю: трагические события всегда привлекают людей, однажды почувствовавших вкус крови. Им не важна политическая подоплека схватки. Они, как вампиры, не могут жить, не убивая.
Во время службы в Афганистане я порвал отношения с парнем, которому поначалу симпатизировал.
Рядом с дворцом, где жил Бабрак Кармаль, стоял воздушно-десантный полк. Мне сказали, что один старший лейтенант из этого полка хорошо играет в волейбол. Я его пригласил в нашу команду. Мы несколько раз сыграли, а потом просто так, по-приятельски, за рюмкой «чая», беседовали. Я спросил:
— Слушай, а ты на боевые операции ходишь?
— Нет, не хожу, — отвечает.
— У вас же все рвутся на них: сходишь на операцию, потом медаль получишь или орден. Раз уж на войну пришел, надо воевать.
Туг старший лейтенант признался:
— Меня не допускают за особую жестокость.
— А в чем твоя жестокость проявляется? — спрашиваю его.
— Когда мы пленных брали, то спорили — кто и за сколько ударов может убить ахвана. У меня выходило ударов меньше всех, — ухмыльнулся старший лейтенант.
Он, оказывается, так яростно «обрабатывал» безоружного, связанного человека кулаками, ногами, неважно чем, лишь бы неоружием, что всегда выигрывал спор. Я понял: волейболист этот уже со сдвинутой психикой. Мне неприятно стало с ним общаться, из волейбольной команды я его тоже выставил.
…Почему так и не удалось задержать снайперов, помогавших мятежникам? Да их никто и не ловил: они благополучно ушли «огородами». Министр безопасности Голушко получил орден «За личное мужество», хотя поставленную задачу — перекрыть подземные коммуникации, соединяющие Белый дом с другими зданиями, — не выполнил. Схема коммуникаций у МБ была, я сам по ним лазил еще в 91-м году. Основная часть боевиков покинула Белый дом как раз через подземные выходы. Один из тоннелей был проложен прямо до гостиницы «Украина» и упирался в канализационный люк. В тоннелях этих, кстати, чисто, крысы не бегают, горит свет и можно разгуливать в полный рост.
Перед штурмом я успел сгонять в Кремль. Когда ехал по Калининскому проспекту (теперь это Новый Арбат), услышал крики и стрельбу около магазина «Хлеб». Выскочил из машины. Прохожие показывали пальцем в сторону соседнего двора. Оттуда, с крыши дома, стрелял снайпер. Я с автоматом ринулся к опасному месту. Но, к счастью, больше выстрелов не было.
В Кремле все ожидали штурма. Я кратко прояснил собравшимся обстановку. Телевидение вело прямую трансляцию с места событий, и все замерли у экранов. Я же не мог позволить себе наблюдать событие по телевизору и вернулся к Белому дому, Кстати, семья шефа, узнав, что Коржаков не рядом, за стеной Кремля, а неизвестно где, посчитала, будто я бросил Бориса Николаевича. Позже они сами корили себя за несправедливые высказывания.
После трагической гибели товарища, случившейся у всех на глазах, команда «Альфы» преобразилась. Появилось боевое настроение, исчезли сомнения. Они стали подтягиваться вдоль забора гуськом и накапливаться вблизи Белого дома.
Я пошел вместе с ними. Рядом со мной был мой приятель — Владимир Виноградов, бизнесмен. Он в 91-м году тоже нам помогал. Володя в этой обстановке напоминал французского «маки» — в модной светлой тужурке из тонкой кожи и с автоматом в руках. Он добежал до подъезда, самого ближнего к горбатому мостику, и крикнул:
— Тут никого нет.
Я рванул следом. За нами стали подтягиваться остальные. Барсуков почти одновременно вошел в Белый дом с другого крыла, с остальной частью группы.
Мы начали обследовать первый этаж. В нос ударил специфический запах — смесь больничного спертого воздуха и вокзального сортира. Значит, воду действительно отключили. Повсюду валялись обрывки бинтов, повязок, ваты, остатки еды, какие-то коробки. Грязища страшная.
