Дмитрий Шестаков - Упрямый классик. Собрание стихотворений(1889–1934)

Всё отнимает, отрывает
Судьба сопутников былых,
За днями дни и в край из края
Деливших тесно дружный миг.
И вещей болью испытаний
Душа обвеяна моя.
С огнем зари в края скитаний
Отходит юная семья.

Не говори, что жизнь – разлука:
Верь, не утрачено душой
Ни слова беглого, ни звука,
Произнесенного тобой.
И на страдальческой подушке,
Едва погаснет скука дня,
Твой голос – вешний зов опушки
И ропот пленного ручья.

Еще во льды закован брег;
Как сахар, путь белеет горный,
Но где чуть-чуть открытей снег,
Уж там, смотри, пестро и черно.
Уж признаки весны на всем
Ловлю на солнце средь поляны,
Где куры бродят с петухом,
Как одалиски вслед султана.

Ночь взяла свет, как дыханье свечу.
Я ничего-ничего не хочу.
Слышу касанья горячей руки.
Слышу душой, как душой мы близки.
К чаше забвенья, как к ночи ночник,
Я безраздельно, безвольно приник.
Точно всю жизнь я с тобой пережил,
Точно весь век и горел, и любил.
Сны нас качают, как волны реки.
Чую касанья горячей щеки.

Я иногда, когда устану
Иль обманусь в живой мечте,
Чтоб затянуть больную рану,
Прильну к померкшей красоте.
И слабым голосом, и внятным
Она мне шепчет о былом,
О всем, что пело с невозвратным
И золотым весенним днем.

Я – отзвучавших гроз зарница,
Мгновенья мне дано лишь петь,
И не откроется темница,
Чтоб мне на волю полететь.
Взгляну ль на мир, тускнеют очи,
Им не объять живой красы,
И чуть зарей, как слезы ночи,
Мерцают капельки росы.

Мне то лишь мило, что немодно,
Мне мил отменно старый вид,
Он так свежо и благородно
С моей мечтою говорит.
Мне любы темные аллеи,
Помещичий забытый дом,
Где чем старинней, тем роднее,
Где бродят призраки кругом.

Пустыня мира, ты чиста,
И над тобой не знали власти
Ни зов толпы, ни ропот страсти,
Ни вся земная суета.
Пустыня мира, ты полна
Твоих единственных молчаний,
И пред тобой в безлюдьи дани
Возносит тайная весна.

Не то прекрасно лишь, что ново:
Умей и в старом новь понять
И пласты тука векового
Сохою бодрою поднять.
И вновь над мертвой полосою
Весна прольет свои огни,
И благовонною росою
С зарей затеплятся они.

Ты грезишь, ты мечтою в прошлом…
О, знай, уж сделан первый шаг,
И гулу дня с волненьем пошлым
Уж не сдержать тебя в цепях.
Уже ты смотришь вдаль, тоскуя,
Уж не манит тебя тщета,
И неземного поцелуя
Безумно ждут твои уста.

Как, отчего – порою греза
Твой мир надолго возмутит,
Порою скучной жизни проза
Еще мучительней томит.
Как, отчего, но сердцу надо
В другое сердце перелить
Свои мечты, свою отраду
И жажду вспыхнувшую жить.

В бездонном зеркале твоем
Вчерашний вечер не забуду:
Пылали влагой и лучом
Большие звезды отовсюду.
И в их бессонной глубине,
Где вспышки с брызгами качались,
Так до конца, так жутко мне
Покровы тайн разоблачались.

Минувший сон душе приснится,
К минувшим дням лечу опять,
И сердцу хочется томиться,
И сердцу хочется пылать.
В морской дали на берег смело
По ветру правят корабли.
Морская даль позолотела,
Всплывает солнце там вдали.

Люби зарю, люби ее
Ненарушимое молчанье.
Еще кругом недвижно всё,
Всё спит – и радость, и страданье.
И лишь одна твоя мечта
Не спит и чутко созерцает,
Как золотая красота
Немые горы пробуждает.

Еще прохладный воздух тих,
И дышат звезды чистотою,
И мой проснулся ранний стих
Под целомудренной зарею.
Он всё поймет и повторит,
Он облетит все страны света,
Но чем твой первый взор горит,
Не передаст и стих поэта.

Дитя мое, не говори,
Что безучастны мы в творенье,
Что хоры звезд и блеск зари —
Не смелой мысли отраженье.
Дитя мое, не помышляй,
Что смелыми не Бог владеет,
Что ты не дух и жизнь не рай,
Когда мне грудь твой взор согреет.

Затихнул бой, борцы заснули.
Чуть шепчет с берегом прилив,
Вчера в стремительном разгуле
Всю ярость гнева расточив.
Но почему вздохнуть так трудно,
И смутной боли грудь полна,
Пока над берегом безлюдно
Проходит полная луна.