К Акула - Боем живет истребитель
Но нам ведь было по двадцать два... По виду мы оставались совсем молодыми парнями, а внутренний мир далеко не соответствовал нашим юным годам.
У каждого - пять, десять, пятнадцать сбитых самолетов. Мой счет в небе Украины доведен до тринадцати. Подводя итоги боевой работы за год, командир эскадрильи капитан Устинов отметил, что мною не потерян ни один ведомый и моего боевого самолета не коснулся ни один вражеский снаряд.
Где ты, прежний, адлеровский Николай Скоморохов? Где ты, желторотый птенец, не умевший постоять за себя? Правду говорят, что за одного битого двух небитых дают.
Я еще не знаю, как сложится моя дальнейшая фронтовая судьба, что ждет меня впереди. Но у меня уже не бегают мурашки по спине при встрече с фашистской воздушной армадой, а это позволяет сохранить ясность мысли, трезвость расчета, спокойствие и выдержку.
Мне удалось открыть для себя простую истину: проигрывает тот, кто ошибается. В бою это стоит жизни. Ставка слишком большая. Значит, надо научиться не ошибаться, использовать каждый промах врага.
Приоткрылась и другая истина: можно отлично владеть самолетом, умело строить маневр, метко стрелять, но не обладать главным качеством летчика-истребителя - боевой активностью, - и победы не видать.
А ведь, как это ни странно, именно об этой черте воздушного бойца нам меньше всего говорили. А, оказывается, надо было. Зачем заново открывать то, что уже известно? Был опыт воздушных боев в Испании, на Халхин-Голе, в период финской кампании. Но, к сожалению, до нас, курсантов, он почему-то не дошел. И мы, как говорится, начинали с нуля.
Нас приучали к летной дисциплине. Это было верно. Прежде чем научиться писать, читать - надо освоить азбуку. Но наше обучение и воспитание заканчивалось, если можно так выразиться, чистописанием. В училище мы не шли дальше. Оно и понятно - времени у нас было в обрез. Однако "только чистописание" слишком дорого нам обходилось. Ибо с первых же дней участия в войне убедились: учебные полеты и боевые - это небо и земля.
В бою, помимо всего прочего, сражаются характеры. А характеры - это воля, самообладание, дерзость, инициатива. Многим из нас вначале очень недоставало этого. И выживал тот, кто уже в жестоких схватках сумел развить в себе необходимые бойцовские качества.
У каждого из нас был в жизни священный момент - принятие военной присяги. Мы клялись защищать социалистическую Родину мужественно, умело, с достоинством и честью, не щадя своей крови и самой жизни для достижения победы над врагом.
Верность присяге - большая вдохновляющая сила в мирной учебе и в дни тяжелейших испытаний. Но она, эта верность, имеет замечательное свойство: окрыляет лишь того, кто клятву свою подкрепляет высоким личным мастерством.
На фронте иногда говорили: этому везет, тому не везет. И там же, на фронте, мы убеждались: успех не приходит сам по себе, как случается это в лотерее. Человек - творец своей судьбы, в том числе и боевой. И каждый из нас творил ее по мере сил и возможностей.
...Мы отпраздновали еще один Новый год военной поры.
Отпраздновали его на украинской земле, у крутых берегов Днепра Славутича.
1944-й вел нас дальше - снова к Черному морю.
Что же сулит нам третий год войны?
Глава VII. Снова к Черному морю
Время, продолжая свой вечный бег, работало на нас. По всему чувствовалось: враг бессилен изменить ход событий, инициатива в наших руках.
Мы верили, что начало 1944 года будет и началом нашего нового наступления. Приказы и политбеседы проясняли обстановку; главная задача 3-го Украинского фронта заключается в разгроме вражеской никопольско-криворожской группировки. И лишь одного мы не могли тогда знать - на картах Генерального штаба стрела нашего маршрута уже направлена на многострадальную и героическую Одессу.
Путь по Правобережью Украины от Днепропетровска до Одессы не такой уж и долгий-по прямой всего четыреста километров. Сейчас - менее получаса лету. А тогда мы преодолевали его три с лишним месяца - в среднем по четыре километра в день.
Трудными были эти километры, но богатыми всевозможными, а подчас и неожиданными событиями. Одно из них назовем "похищением невесты".
В конце декабря наша эскадрилья перелетела на полевой аэродром Соленое для взаимодействия с подразделением авиационных корректировщиков во главе с майором А. Жало.
Здесь же базировался и полк Онуфриенко. Произошла приятная встреча, мы уже о многом переговорили, вспомнили все былое, как вдруг увидели, что на посадку заходит юркий По-2. Кто бы это мог быть?
Вместе с Григорием Денисовичем поспешили к самолету.
Когда увидели, кто к нам прилетел, - удивлению не было предела: с крыла спрыгнул Александр Иванович Покрышкин.
Вот так новость!
Поздоровались, глаз с него не сводим: не терпится узнать о цели столь необычного визита. У меня мелькнула мысль: не летчиков ли подбирать в свой полк прибыл?
Александр Иванович не спеша, вразвалочку направился в штаб полка Онуфриенко. Со времени первой моей встречи с Покрышкиным на Кубани он изменился - в нем стало больше солидности и сдержанности. И в то же время он остался простым, скромным, хотя слава о нем гремела уже на всех фронтах. А его формула "Высота - скорость - маневр - огонь" была взята на вооружение многими летчиками-истребителями. Наш Мартынов разработал более короткий, шуточный вариант: "Высота - залог здоровья". Когда мы сказали об этом Александру Ивановичу, он скупо улыбнулся, бросил:
- И так годится...
Но зачем все-таки он пожаловал к нам? В штабе Александр Иванович обратился к Онуфриенко:
- Батальон далеко расположен?
- Да нет, батальон майора Пахилло рядом.
- Проводите меня туда.
Что же нужно Покрышкину? Лишь по дороге выяснилось: он прилетел повидать свою любимую девушку - медсестру, с которой познакомился еще в Грозном.
Удивительное чувство - любовь. Приходит время, и оно, как зелень по весне, пробивается, несмотря ни на какие невзгоды.
Это святое чувство влекло меня в далекую Астрахань. И вот теперь оно привело к нам прославленного героя войны.
Вечером - танцы. Александр Покрышкин и Мария Коржук - молодые, влюбленные - покорили всех нас.
Я смотрел на них, а сам думал о своей Марии. В карманах моей гимнастерки всегда хранились ее письма. Вылетая на задание, я сдавал парторгу все документы, а письма оставлял - они служили мне талисманом в боях.
Танцы продолжались, все веселились. Никому и в голову не приходило, что у Александра Ивановича зреет дерзкий план, который он, умевший доводить свои решения до конца, осуществит с нашей помощью.
Лишь потом, когда буду помогать Марии надевать меховое обмундирование перед дальним путешествием на По-2, я пойму, почему под конец вечера на ее лице промелькнула растерянность. Видимо, тогда Покрышкин сказал Марии, что намеревается увезти ее с собой.
