Генри Моргентау - Трагедия армянского народа. История посла Моргентау
Мы договорились, что он обратится к Вангенхайму и повторит свое утверждение и что я при этом окажу точно такое же влияние на Энвера. Однако священная война потерпела фиаско, даже не начавшись. Мусульмане в таких странах, как Индия, Египет, Алжир и Марокко, понимали, что сейчас с ними обращаются гораздо лучше, чем могло быть при любых других обстоятельствах. Более того, «слабоумные мусульмане» не могли понять, почему они должны вести священную войну против христиан и в то же самое время иметь в своих союзниках такие христианские страны, как Германия и Австрия. Этот союз превратил священную войну в нелепость. Да, Коран действительно приказывает убивать христиан, однако в святой книге нет никаких исключений в пользу Германии. По мнению фанатичных мусульман, немецкие подданные немагометане ничем не отличаются от англичан и французов, и убийства их являются точно так же заслуживающими одобрение действиями. Различия, навязанные европейской дипломатией, мусульмане понимали так же хорошо, как закон всемирного тяготения и небулярную космогоническую теорию. То, что немцы не приняли это в расчет, является еще одним доказательством полного незнания немцами иноземной психологии. Единственное, что было абсолютно ясно, так это желание кайзера заставить 300 миллионов мусульман устроить жуткую Варфоломеевскую ночь и убить как можно больше христиан.
Так что священной войны не было совсем? Действительно ли провалилось «много» Вангенхайма? Когда я думаю об этой пародии на джихад, перед моим взором всплывает одна сцена в американском посольстве. С одной стороны стола сидит Энвер, мирно потягивая чай и поедая кексы, с другой стороны восседаю я, занимаясь тем же невоенным занятием. Дело происходит 14 ноября, на следующий день после того, как султан объявил священную войну. Проходят собрания в мечетях и других местах, зачитываются послания и произносятся горячие речи. Энвер уверяет меня, что американцам не будет причинено никакого вреда, на самом деле даже не будет никаких убийств. Пока он говорит, входит один из моих секретарей и сообщает мне, что небольшая толпа атакует различные иностранные учреждения. Уже пострадал австрийский магазинчик, на котором была вывеска «Английская одежда», что со стороны владельцев было не слишком дальновидным поступком. Я спрашиваю Энвера, что это все означает, и он отвечает, что все это ошибка, что ни у кого нет никаких намерений нападать. Спустя некоторое время после его ухода меня проинформировали о том, что толпа атаковала «Бон Марше», французский галантерейный магазин, и направляется к британскому посольству. Я тут же позвонил Энверу. Он сказал, что все в порядке, что с посольством ничего не случится. Через минуту или две толпа свернула и направилась к «Токатлиану», самому важному ресторану в Константинополе.
То, что руководили толпой армяне, говорит о том, что игра была честной. Шесть мужчин с палками, на одном конце которых были крюки, ломали зеркала и окна, другие брались за мраморные столешницы и не успокаивались, пока не разбивали их вдребезги. Через несколько минут ресторан превратился в руины.
Эта демонстрация и была священной войной, насколько ее понимали в Константинополе. Таков был бесславный конец немецкой попытки натравить 300 миллионов мусульман на христианский мир! Только одного добился кайзер распространением этой провоцирующей литературы. В душе мусульман вновь вспыхнуло пламя горячей ненависти по отношению к христианам, которая всегда была неотъемлемой частью характера этих людей. И в конце концов это разгоревшееся пламя вылилось в массовые убийства армян и других подчиненных им людей.
Глава 15
Джемаль – беспокойный Марк Антоний. Первая попытка немцев получить выгодный им мир
В начале ноября 1914 года железнодорожная станция в Хайдар-Паша являла собой сцену для огромной демонстрации. Джемаль, министр морского флота, один из трех самых могущественных людей в Турецкой империи, уезжал, чтобы взять на себя командование 4-й турецкой армией, штаб которой был расположен в Сирии. Все члены кабинета и другие влиятельные люди в Константинополе полные энтузиазма собрались, чтобы проводить этого тирана. Они звали его «Спасителем Египта». Перед отправлением поезда Джемаль публично заявил:
– Я не вернусь в Константинополь, пока не покорю Египет.
Все это представление показалось мне очень и очень помпезным. При этом сам собой вспоминался третий член другого кровавого триумвирата, который более двух тысяч лет назад покинул свою страну, чтобы стать диктатором Востока. У Джемаля было очень много общего с Марком Антонием. Как и его римский предшественник, Джемаль был очень расточительным человеком; как и Антоний, он был алчным игроком, проводившим большую часть своего свободного времени за карточным столом в Серкль д'Ориент. Еще одной общей чертой с великим римским оратором было огромное тщеславие. Турецкая империя во время правления Джемаля казалась расщепленной на множество кусочков, так же как и Римская республика – при Антонии. Джемаль верил, что может стать наследником одной или нескольких ее областей и по возможности основать династию. Он надеялся, что военная экспедиция, в которую он тогда отправлялся, сделает его не только хозяином Турции, но и одним из самых могущественных людей в мире. Впоследствии в Сирии он правил подобно средневековому барону-вору, на которого в достаточной степени походил. Он стал кем-то вроде султана. Он держал собственный двор, у него был собственный селамник[19], он издавал собственные приказы, отправлял собственное правосудие и часто пренебрегал властями Константинополя.
Аплодисменты, которыми товарищи Джемаля сопровождали его отъезд, не были безосновательными. Дело было в том, что большинство из них радовалось ему. В течение некоторого времени он был бельмом на глазу у Талаата и Энвера, и поэтому их абсолютно устраивало, что теперь его властный и упрямый характер будет направлен против сирийцев, армян и других немусульман в средиземноморских провинциях. В Константинополе Джемаль был не слишком любим. Другие члены триумвирата, хотя и имели отрицательные черты характера, обладали и привлекательными особенностями. Талаат был мужествен и добродушен, Энвер – благороден и любезен, однако у Джемаля было очень мало приятных черт. Американский врач, специализирующийся на физиогномике, считал Джемаля очень интересным объектом. Он сказал мне, что никогда раньше не видел лица, в котором жестокость так сочеталась с силой и проницательностью. Как показала история, Энвер мог быть жестоким и кровожадным, однако его отрицательные качества всегда были спрятаны под маской вежливости, спокойствия и даже нежности. Однако Джемаль не скрывал своих мыслей, по его лицу всегда можно было понять, о чем он думает. Его глаза были черными, взгляд – пронизывающим. Резкость, быстрота и острота, с которыми взгляд скользил с одного предмета на другой, улавливая главное за несколько секунд, говорили о коварстве, беспощадности и эгоизме. Даже его смех, демонстрирующий полный комплект безукоризненно белых зубов, был неприятным и казался действием затаившегося животного. А черные волосы и борода, резко контрастирующие с бледным лицом, лишь усиливали впечатление. Сначала фигура Джемаля казалась незначительной. Он был коренастым и низкорослым, слегка сутулился, но когда начинал двигаться, становилось ясно, что его тело полно энергии. Когда же вы обменивались с ним рукопожатиями, создавалось впечатление, что ваша рука ненароком угодила в тиски. Если же при этом он пристально смотрел на вас своими подвижными проницательными глазами, становилось очевидно, что этот человек обладает впечатляющей внутренней силой и умеет производить впечатление.
