Джордж Бейкер - Константин Великий. Первый христианский император
Для того чтобы нанести удар первым, как правило, надо найти веский повод. Однако момент был настолько удобным, что Константин не стал тратить время на поиски подходящего предлога.
После женитьбы на Анастасии патриций Вассиан стал цезарем при Константине. Его полномочия и статус нам точно не известны, но, без сомнения, они не вполне укладывались в схему, созданную Диоклетианом. Вероятно, Константин еще окончательно не определился относительно своей будущей политики; в любом случае его владения на тот момент были не настолько велики, чтобы возникла необходимость в наместнике, предусмотренном схемой Диоклетиана. Вассиан, по-видимому, остался недоволен ситуацией. Возможно, с его стороны это было неразумно, однако современный историк не может судить о том, насколько он рисковал. Мы только знаем, что он не скрывал своего разочарования, поскольку Лициний знал достаточно, чтобы выразить ему вежливое сочувствие. Лициний вмешался в события не без причины. Назначение Вассиана произошло с его ведома и одобрения, так что у него было право голоса в этом вопросе. Друзья Константина открыли ему, что Лициний вступил в тайную переписку с Вассианом и убедил его силой взять то, чего он не мог добиться уговорами и просьбами. Вассиан был арестован, подвергнут пыткам и казнен. Остальные участники заговора бежали в Иллирию под крыло Лициния.
Когда Константин потребовал выдать беглецов, Лициний повел себя крайне высокомерно. Однако неудачливые заговорщики интересовали Константина меньше всего. Единственное, что ему было нужно, – это повод для нападения на Лициния; и он счел, что теперь у него такой повод есть. Его армия (которая, как большинство армий, не хотела участвовать в несправедливой войне) была удовлетворена тем, что они идут сражаться за правое дело.
В начале октября 314 года Константин перешел границу восточной части империи, вероятно, возле Норика, где собиралась его маневренная армия. С ним была только половина войска, и он двигался очень быстро. Мы можем судить о быстроте его передвижения и внезапности атаки по тому факту, что он оказался в 50 милях от Сирмия, прежде чем Лициний сумел преградить ему путь. Константин занял прочную оборонительную позицию между горой и болотом и окопался там.
У Лициния были свои маневренные войска, причем практически в максимальном объеме. Однако бритты, галлы и германцы, сражавшиеся в рядах армии Константина, отбили все атаки иллирийцев. Вытесненные мощной контратакой на равнину, иллирийцы держались из последних сил. Они всегда были серьезным противником и при Кибале не уронили своей чести. К вечеру Константин лично повел в атаку свою кавалерию, которая потеснила иллирийцев и едва не прорвала их ряды. Лициний благоразумно решил отступить. В течение ночи он имел возможность оценить потери. Более половины его воинов погибли или были тяжело ранены. Лициний решил на время отступить. Отступление было осуществлено быстро и в полной тайне. Пройдя через Сирмий и разрушив за собой мост, армия Лициния двинулась по дороге через Ниш и Сардику во Фракии. За ними по пятам шли британские, рейнские и галльские солдаты с походными сумками за плечами, а все войска Мезии и Македонии шли обходными путями, чтобы встретиться с Лицинием в пункте назначения… Этим пунктом была равнина возле Мардии, где пополненная армия могла прикрыть Адрианополь.
В распоряжении Лициния оказались лишь те войска, которые добрались до назначенного места раньше его или одновременно с ним, поскольку преследователи практически сразу атаковали его. Битва на Мардии была столь же яростной и упорной, как и битва при Кибале. Больше века иллирийская армия и иллирийские командующие правили империей. И они вовсе не собирались упустить власть из рук. Однако в разгар схватки Константину удалось смять ряды противника. Иллирийцы попросту стали спина к спине и продолжали сражаться до тех пор, пока не сгустились сумерки. На рассвете оказалось, что они отступили к Македонским горам, что было равносильно признанию поражения.
Лициний смирился со случившимся – в той мере, в какой считал нужным. Он послал своих представителей сообщить, что признает себя проигравшим – однако готов продолжить борьбу, если Константин того пожелает. Затем его представитель сделал замечательное заявление: он, мол, готов обсудить условия по поручению императоров, своих повелителей… Таким образом был обнародовал тот факт, что по дороге из Сирмия Лициний назначил одного из своих главных военачальников, Валента, цезарем.
Если Лициний желал подразнить быка красной тряпкой, он не мог придумать ничего лучшего. Константин был в ярости. Он потребовал от Лициния ответа: неужели он думал, что Константин проделал весь долгий путь из Йорка, чтобы спокойно признать навязанного ему цезаря? Он казнил Вассиана вовсе не для того, чтобы освободить место для чужака Валента. Прежде чем начнется обсуждение каких-либо условий, Валент должен уйти со сцены… Заставив Константина проявить не самые лучшие стороны своей натуры, Лициний, рассыпавшись в извинениях, предложил Валенту добровольно расстаться с жизнью. Как и подобает военному, Валент выполнил приказ. После этого Константин и Лициний сели за стол переговоров, чтобы обсудить политические проблемы.
Выработанное ими соглашение представляет определенный интерес. Во-первых, иллирийские владения Галерия были поделены на две части. Константин целиком забрал себе те земли, которые мы сейчас называем Балканским полуостровом, за исключением Фракии, которая осталась у Лициния: короче говоря, каждая из сторон сохранила за собой территории, полученные в результате битвы при Мардии. Хотя эта граница еще несколько раз сдвигалась, этот раздел территории был первым шагом к разделению империи на восточную и западную, которое произошло двумя поколениями спустя. В любом случае (и это имело огромное историческое значение) он разбил старый прочный блок провинций, ранее называвшийся Иллирией. С этих пор Иллирия перестала существовать как единое целое.
Во-вторых, в соглашениями оговаривались правила назначения цезарей. Константин получил право назначать двух цезарей, а Лициний – одного. Таким образом было установлено несомненное превосходство Константина.
Несмотря на жестокое соперничество, между Константином и Лицинием существовало некое мрачное подобие привязанности. Они уважали способности друг друга. Вряд ли постоянный мир был возможен между ними, да этого никто всерьез и не ожидал, однако договор, заключенный после битвы при Мардии, продержался девять лет. Когда их борьба возобновилась, это уже была не ленивая возня, а столкновение, порожденное проблемами первостепенной важности.
