Александр Керенский - Россия на историческом повороте: Мемуары
Сама же Франция осуществила, начиная с 1911 года, ряд мер по укреплению мощи своей артиллерии и к тому времени располагала достаточным числом тяжелых полевых орудий. В августе 1913 года была завершена модернизация армии и был введен трехлетний срок воинской службы, хотя закон об этом был принят после долгого и упорного сопротивления со стороны профсоюзов, социалистической партии и левых радикалов. Все законы об ассигнованиях на перевооружение и увеличение вооруженных сил вызвали сильнейшее противодействие в парламенте, тем не менее в конечном счете были утверждены.
В общем, общественное мнение в странах Антанты — Англии, Франции и России — не было подвержено тем милитаристским и шовинистическим настроениям, которые господствовали во всех слоях германской общественности.
Все европейские социалистические партии (включая германскую) на своих съездах, как и организации рабочих, голосовали против войны и за всеобщую забастовку, если «капиталисты» ее развяжут. Против любой войны была настроена в основном и вся общественность России. Страна в эти предвоенные годы была чрезмерно занята борьбой с «режимом Распутина».
Изучив информацию о военном, политическом и психологическом положении в странах своих потенциальных врагов, немцы посчитали, что она говорит в пользу более чем вероятной победы Австрии и Германии, но такая вероятность будет уменьшаться с каждым годом промедления, поскольку время работает на укрепление военной и психологической готовности держав Антанты.
К концу 1913 года все было готово для нанесения первого удара, требовалось лишь выбрать удобный момент. Он наступил 15 июня 1914 года.
В тот день прибывший с визитом в Боснию[38] эрцгерцог Франц Фердинанд ехал в открытой карете вместе со своей морганатической женой без всякой полицейской охраны по улицам Сараево. Когда на одной из улиц карета завернула за угол, к ней подбежал молодой человек и несколькими выстрелами из револьвера убил обоих. Убийца, Гаврила Принцип, принадлежал к сербской ультранационалистической террористической организации «Черная рука».
Это трагическое событие потрясло, вызвав волну возмущения, всю Европу. В правительственных и политических кругах возникла серьезная тревога в связи с тем, что пожар на Балканах, только что потушенный объединенными усилиями великих держав в ходе Лондонской конференции, может легко возгореться снова, и снова возобновится напряженность между ними. Тревога вскоре улеглась. Австрийское правительство поспешило заверить Санкт-Петербург в том, что не намерено предпринимать каких-либо акций военного характера. А через неделю после убийства эрцгерцога кайзер Вильгельм II отправился на летний «отдых» в норвежские фиорды. Отъезд германского императора окончательно убедил Европу в том, что мир будет сохранен.
Наступило обычное политическое затишье летнего сезона. Стали уезжать в отпуск министры, члены парламента, высокопоставленные правительственные и военные чиновники. Трагедия в Сараево никого особенно не встревожила и в России; большинство людей, связанных с политикой, с головой ушли в проблему внутренней жизни. Даже исходя из того, что известно нам сегодня, трудно представить, как случилось, что никто из правящей верхушки в Европе, за исключением германских и австрийских заговорщиков, не почувствовал, что покой благословенного лета — всего лишь затишье перед надвигающейся ужасной бурей.
В июле, воспользовавшись парламентскими каникулами, президент Французской республики Раймон Пуанкаре и премьер-министр и министр иностранных дел Рене Вивиани нанесли официальный визит царю Николаю II, прибыв на борту французского линейного корабля. На обратном пути из России они намеревались совершить визит в Скандинавские страны.
Встреча 7–10 июля состоялась в летней резиденции царя, Петергофе. Ранним утром 7 июля французские гости перешли с линкора, ставшего на якорь в Кронштадте, на царскую яхту, которая доставила их в Петергоф. После трех дней переговоров, банкетов и приемов, перемежавшихся смотрами очередных летних маневров гвардейских полков и частей Санкт-Петербургского военного округа, французские визитеры возвратились на свой линкор и отбыли в Скандинавию.
Несколько позднее, в тот же день 10 июля, в Париже, Санкт-Петербурге и Лондоне были получены сообщения о том, что правительство Австрии вручило правительству Сербии ультиматум, условия которого потребовало выполнить в течение 48 часов. Очевидно, что предъявление ультиматума в день отплытия Пуанкаре из России не было простым совпадением. В течение нескольких дней Франция оставалась без президента, без главы кабинета и министра иностранных дел; всеми делами занимался один из заместителей министра, весьма мало сведущий в международной политике. В столь ответственный момент Франция и Россия оказались лишены возможности безотлагательно принять совместные меры.
Требования, содержавшиеся в ультиматуме, были, несомненно, неприемлемы для любого правительства. Ни одна уважающая себя страна не могла согласиться снять с поста своих официальных представителей по требованию иностранной державы; ни одно правительство не могло под угрозой применения военной силы разрешить иностранцам вмешиваться в свои административные и юридические функции; никакое правительство не принесет извинений за преступные действия, которых оно не совершало, согласившись в противном случае на признание справедливости лживых обвинений в своем соучастии и покровительстве. Даже австрийский барон фон Визнер, направленный в Сараево для расследования обстоятельств убийства, информировал 2 июля австрийское правительство о том, что он не обнаружил никаких данных, свидетельствовавших о причастности правительства Сербии к убийству.
Как только правительство России узнало об ультиматуме, оно предложило Сербии выполнить все требования, кроме тех, которые нарушали основные права суверенного государства. Именно такую позицию и заняло правительство Сербии, изложив ее в ноте от 10 июля. Венское правительство расценило ноту Белграда как неудовлетворительную, и с этого момента Австрия и Сербия оказались в состоянии войны. 15 июля австрийцы подвергли Белград артиллерийскому обстрелу.
В тот же день лорд Грей предложил немедленно созвать конференцию великих держав, однако австрийцы отклонили предложение Грея обсудить вопрос австро-сербских отношений, как вопрос, который затрагивал их национальное достоинство. Берлин поддержал Вену.
Все попытки русского правительства посредством прямых переговоров с австрийцами убедить их в необходимости найти мирное решение и внести изменения в условия ультиматума были категорически отвергнуты. А тем временем германские агенты в Западной Европе всеми силами пытались убедить общественность, будто правительство Сербии отклонило справедливые требования Австрии под давлением агрессивных сил Санкт-Петербурга. Эти утверждения были с готовностью подхвачены пацифистскими и прогерманскими кругами в Англии и Франции, которые считали, что именно Россия является главным виновником всех международных интриг, ставящих под угрозу мир в Европе.
