Владимир Шигин - Герои эпохи Петра
6-го августа (старого стиля) расписали нас на кварты; и как гишпанские, так и наши гардемарины ходили в академию всегда, кроме того что мы к обедне не ходили. С ними вместе учились солдатскому артикулу, танцевать, и на шпагах биться; а к математике хотя и приходили, но сидели без дела, ибо не знали языка. Сколько ни просились на действительную службу, на галеры, но им отвечали, что его королевское величество содержит только шесть галер, да и те в Сицилии. Жалованья королевского им на руки не давали, а платили за них: За пищу и за квартиру в месяц, от чего они имели необходимую пищу, а пили только воду… За мытье рубашек и прочего, переменяя по три рубашки в неделю – 1/2 песо По паре башмаков – 9 реалов де плата балбиру (брадобрею – В. Ш.), который брил им бороду два раза в неделю, а парики нам пудрил три раза в неделю – 4 реала Оставалось от месяца по 4 реала и 5 кварт; и те платили, за гардемаринов, портному за починку верхнего платья, или кто что возьмет новое в счет жалованья».
Обходились наши гардемарины и в венецианской службе без теории наук: но там они были заняты действительною службою, и как мы видели, боевою жизнью; да, кроме того, окружены и в службе и в жизни людьми говорящими славянским наречием. Здесь же, без средств к развлечению, без знания языка, вынужденные высиживать классы математики, не понимая ничего из преподаваемого, раскиданные по квартирам, без права сходиться между собою иначе как в академии; люди боевого дела, они должны были тратить телесные силы на фехтованье и на смешные для степенных русских военных людей прыжки в уроках танцев. Один из них не выдержал: «Иван Аничков сошел с ума, и содержался в крепости, ибо делал всякие непорядки, и говорил вздор». Приезд их в Кадикс ознаменовался печальным событием. Заболел князь Алексей Белосельский, и на чужбине отдал Богу душу. У его кровати писали наши горемыки горькую, слезную просьбу.
* * *К концу эпохи петровского флота главным учебным заведением флота стал Морской кадетский корпус, а потому ведя разговор о повседневной жизни моряков парусного флота, мы должны ближе познакомиться с тем, как и чему учились в Морском корпусе будущие офицеры российского флота.
Начнем с того, что условия обучения и воспитания в Морском корпусе были весьма спартанскими. Многое зависело отличности директора корпуса. Когда директор только обозначал должность, там процветали воровство продуктов и побои воспитанников. Впрочем, и сами кадеты были ребятами не робкого десятка. В корпусе всегда процветал культ силы, а поэтому кадеты старших курсов нещадно эксплуатировали своих младших товарищей. Порой доходило до откровенного издевательства. Начальство смотрело на это, как на неизбежное зло.
Безобразничали морские кадеты давно еще со времен Петровской навигационной школы в Москве. Тогда в честь первого начальника школы немецкого профессора Форвартсона их прозвали фармазонами, сие прозвище в уголовном жаргоне дошло до наших дней… Почти до средины XVIII века шайки гардемаринов грабили ночью в столице. При этом будущие офицеры грабили и воровали в основном продукты и выпивку. Удачные набеги на город сразу же весело отмечались. Если грабителей ловили, то немедленно отправляли в матросы.
При заботливых директорах положение кадет улучшалось, воровство сразу же уменьшалось.
По прилежанию, а главное по способностям гардемарины разделялись на «теористов» и «астрономистов». Первыми проходился высший анализ, астрономия, теоретическая механика и теория кораблестроения; вторыми – только навигация и необходимые для кораблевождения сведения из морской астрономии. Лучшие из «теористов» пользовались между товарищами почетным титулом зейманов (зеймэн (нем.) – морской человек), и из них в большинстве впоследствии вышли знаменитые адмиралы, капитаны, кругосветные мореплаватели и известные гидрографы. Из «астрономистов» в большинстве выходили заурядные служивые, а иногда, смотря по характеру и способностям, появлялись не только хорошие, но и отличные практические моряки.
В каждом классе преобразованной из Навигацкой школы Морской академии за порядком наблюдал «дядька», в обязанность которому было поставлено «иметь хлыст в руках; а буде кто из учеников станет бесчинствовать, оным хлыстом бить, несмотря какой бы ученик фамилии ни был, под жестоким наказанием, кто поманит», то есть, кто будет потворствовать. В числе наказаний того времени были и такие: «сечь по два дни нещадно батогами, или по молодости лет, вместо кнута, наказать кошками», а за преступления белее важные гоняли шпицрутенами сквозь строй и после этого оставляли, по-прежнему, в ученьи. Спустя с небольшим полстолетия, во время пребывания Морского корпуса в Кронштадте, необходимость заставляла кадет, от сильного холода в спальнях, затыкать разбитые в окнах стекла своими подушками и по ночам целыми партиями отправляться в адмиралтейство на добычу дров для топки печей. Дикая грубость нравов не щадила и учителей: тех из них, которые были поведения не совсем одобрительного, в случае их «загула», отправляли для вытрезвления в трубную (сарай, в котором находились пожарные инструменты) и там садили «в буй». Так назывался тяжелый обрубок толстого дерева, к которому был прикован один конец цепи, а другой, оканчивающийся ошейником, запирался на шее провинившегося. Офицеров карцовского времени, по рассказам близко знакомых с подобными порядками, конечно, не могло поражать, например, такое обстоятельство, что на корпусном дворе иногда выходила рота на роту, и после такого побоища оказывалось несколько человек с значительными ушибами, или что, не говоря о взрослых, ребенку 10, 12 лет зимней ночью приходилось странствовать по длинной открытой галерее, иногда занесенной на пол-аршина снегом, в самой легкой обуви и еще легчайшем одеянии. Для тогдашних воспитателей многое, ужасающее нас теперь, казалось совершенно естественным и обыкновенным.
…Кроме математики и морских наук, на другие предметы, называвшиеся тогда «словесными», к которым принадлежали русский и иностранные языки, история и география, обращали очень мало внимания, и при переводах из класса в класс они не имели значения. Преподавание этих «словесных» наук шло в корпусе так же или немногим лучше того, как в восьмидесятых годах прошедшего столетия, когда из истории давались только краткие хронологические таблицы; а географии приказано было, не задавая уроков, стараться обучать «через затвержение при сказывании по очереди всех в классе».
Вопрос сплочения офицерского коллектива, привитию ему культа дружбы, товарищества и взаимопомощи всегда волновал большое начальство, которое понимало, что без всего этого добиться побед на море от флота будет невозможно. Уже петровский устав предписывал офицерам избегать конфликтов «жить дружно и партий друг против друга не чинить».
