Григорий Ревзин - Колумб
Торговля деньгами оказалась делом надежным и прибыльным. Выдавал ли немецкий принц замуж свою дочь, снаряжал ли итальянский князь военный поход — всем им нужны были деньги, всюду посланника генуэзского банка встречали низкими поклонами, с подобострастием. Даже французский король прибегал к ссудам генуэзцев. Ничто не угрожало доходам акционеров банка: ни морские бури, ни венецианцы, ни турки. Слух генуэзского патриция мало-по-малу стал отвыкать от звона меча и скрипа корабельных снастей. Он открыл новую музыку в шелесте векселей и долговых расписок.
Но если купец легко становился ростовщиком, то трудно было найти для себя новое дело всем тем, чье существование было связано с морским величием республики. Генуе долгое время принадлежала пальма первенства в морских науках. Многочисленные ученые знакомили здесь с небесной сферой, с пользованием астролябией и астрономическими наблюдениями в море.
Велико было в Генуе число людей, искусных в черчении морских карт. А сколько здесь было матросов, штурманов, капитанов, вскормленных морем, из рода в род с детства бороздивших его под треугольными латинскими парусами. Многим людям родина не могла уже предоставить ни дела, ни хлеба. Они стали покидать Геную, искать применения своему опыту вдали от родных берегов.
Когда португальское королевство начало подвизаться на поприще мореплавания и морских открытий и ее короли приступили к вербовке на португальскую морскую службу опытных иностранцев, в Португалию отправилось искать счастья множество генуэзских капитанов, картографов и астрологов. Впоследствии на их трудах и знаниях, как на дрожжах, выросла морская слава Португалии.
ЗАМЫСЕЛ
Христофор Колумб на родине
Тесно к морю прижала Геную высокая коричневая гряда лигурийских Апеннин. Крутым амфитеатром раскинулся город. Старые узкие улицы ползут, причудливо извиваясь, от порта вверх. Далеко с моря видна возвращающимся домой морякам сверкающая белая чаша родного города. «Дженова ла суперба!»[1] — срывается восхищенный возглас при взгляде на много раз виденное великолепие дворцов, площадей, колоколен, крепостных стен.
Вдоль берега, насколько может окинуть взор, до самого Рапалло, разбросаны селенья рыбаков и ремесленников — Квинто аль Маре, Сори, Реко. Порто Фино и множество других. Фоном всей панораме побережья служит тянущаяся параллельно берегу стена гор. По другую сторону приморской горной цепи лежит небольшая долина реки Бизаньо. По ней разбросаны крестьянские селения. Земля здесь скудная, и селений поэтому немного, значительно меньше, чем в соседней долине Фонтанабуона, отделенной от Бизаньо горами.
Бурливая Фонтанабуона проложила себе путь пошире, горы расступились на четыре-пять километров, дав место пашням, лугам, крестьянским селам и ремесленным городкам. Здесь расположились Моконези, Терраросса, Монтегирфо, Монлеоне и много других селений, густо рассеянных вдоль реки до самого моря, до Кьявари и Лаваньи. С незапамятных времен крестьяне этих селений сеют хлеб, разводят овец, а ремесленники моют и чешут шерсть, валяют и ткут сукна для Генуи и на вывоз.
Этот маленький мирок, который нетрудно охватить взглядом с любой из окрестных гор, замыкал горизонт многих поколений крестьян и ткачей Коломбо, именовавшихся во всех церковных и гражданских актах, писанных по-латыни, Колумбусами. Старые архивные материалы позволяют проследить за этим родом, начиная от прадеда Христофора — Луки Коломбо, крестьянина, родившегося в Террароссе, на берегах Фонтанабуоны.
Сын Луки, Джованни, продолжал подобно отцу, ковырять родную лигурийскую землю. Однако родившегося у него в 1409 году сына Доменико, смышленого мальчугана, он решил сделать ткачом. Тонкие генуэзские сукна в те годы развозились во все края света, спрос на них был большой, и ткацкие станки отбивали быстрый такт по всей Лигурии. Старый Джованни, решивший вывести своего сына в люди, обратился к ткачу Джакомо Фонтанаросса, своему приятелю, закупавшему у Джованни шерсть и поставлявшему добротные куски сукна для скромного гардероба его семьи.
Джакомо был отпрыском старинной фамилии ткачей, жившей в Квецци — поселке, расположенном между Террароосой и Генуей, в нескольких километрах от города. Как водилось в подобных случаях, Доменико, ставший ремесленным учеником, вошел в семью Фонтанаросса, здесь жил и кормился, работая со всеми членами семьи от зари до зари. Жил он здесь много лет, перешел из детства в юность, овладел всеми приемами и секретами ткацкого ремесла и в конце концов покинул гостеприимный кров вместе с дочерью хозяина Сусанной, получив за нею немалое приданое.
Характерной чертой Доменико Коломбо являлась предприимчивость, совершенно необычная для средневекового ремесленника и крестьянского сына. На протяжении своей долгой жизни этот человек много раз пытался всевозможными путями вырваться из довольно скудных условий жизни своего сословия.
Покинув дом тестя, Доменико с женой переселился сначала в Квинто аль Маре, а затем, в 1451 году, в Геную. Здесь он купил на приданое жены дом неподалеку от ворот св. Андрея, в квартале, заселенном ткачами, красильщиками и чесальщиками. Рядом с оборудованной им ткацкой мастерской Коломбо открыл кабак, торговавший довольно бойко, так как дом был на большой улице, ведшей в порт. Дела Доменико на первых порах шли, видимо, недурно, и вскоре он приобрел второй дом у ворот Оливелло.
От брака Доменико с Сусанной родилось пятеро детей. Старший сын, названный Христофором, будущий novi orbis repertor[2], родился в 1446 году. За ним погодками появились на свет братья Джованни и Бартоломео и сестра, имя которой не сохранилось. Через двадцать лет после рождения первенца Сусанна родила сына Джакомо.
Как протекали детство и юные годы Христофора? Отец отдал его в школу своего квартала, где монахи обучили мальчика чтению, письму, счету, начаткам географии. После школы, на десятом году жизни, он начинает помогать отцу — чешет шерсть, ткет сукна так же, как и подрастающие младшие братья. Мальчик вырастает и становится долговязым юношей, длиннолицым, веснущатым, голубоглазым и рыжим.
Когда выдается свободная минута, Христофор бежит в соседний отцовский кабак, где помогает матери и жадно прислушивается к пьяным разглагольствованиям матросов. Здесь из уст живых свидетелей он узнает о несчастных для Генуи событиях в водах Византии и Черного моря. Рассказы о битвах с турками распаляют воображение мальчика, наполняют его жаждой мести и мечтами об участии в военном походе на «неверных».
