Борис Соколов - Убийство Берии, или Фальшивые допросы Лаврентия Павловича
В результате опалы Молотова на первый план вышла ленинградская команда во главе со Ждановым, взявшим на себя партию первой скрипки в борьбе с «безродными космополитами».
В результате вернувшийся из Финляндии Жданов 13 апреля 1946 года был назначен вторым секретарем ЦК, отвечавшим за идеологию и оргработу в партии. Маленков же 4 мая вообще лишился поста секретаря ЦК. Прежде курировавший организационные вопросы Георгий Максимилианович, пострадавший из-за дела о приеме на вооружение заведомо бракованных самолетов, стал теперь отвечать за организационные вопросы в правительственных структурах.
Маленков в тот момент не рассматривался Сталиным в качестве своего вероятного преемника. Хрущев в своих мемуарах засвидетельствовал, что Сталин хорошо сознавал полную ничтожность Маленкова в качестве публичной фигуры: «Маленков никогда не занимал собственной позиции, не играл собственной роли. Он всегда был на побегушках. Сталин довольно образно при беседах в узком кругу говорил о нем: «Это писарь. Резолюцию он напишет быстро, не всегда сам, но сорганизует людей. Это он сделает быстрее и лучше других, а на какие-нибудь самостоятельные мысли и самостоятельную инициативу он не способен». Да он, по-моему, и не претендовал открыто на это. С Маленковым еще лет за пять до смерти Сталина, в Сочи, куда я както приехал по вызову Сталина, я однажды резко поговорил, обратив его внимание на то, что он не занимает своей позиции и проявляет бесхребетность в отношении Берии, а Берия издевается над ним. Тогда Маленков сказал мне, что он это знает, но не видит возможности, как поправить дело и избавиться от этого. Он считал, что ему быть вместе с Берией выгодно для его персоны. Впрочем, действительно так оно и было. Он поддерживал Берию, а Берия поддерживал Маленкова. Поэтому акции Маленкова и ценились высоко, хотя Сталин очень критически относился к его личным способностям руководителя».
Булганин? Булганин относился к Берии сдержанно, и когда я с ним говорил по этому вопросу и высказывал свое отрицательное отношение к Берии, он соглашался со мною.
Многие и сейчас думают, что Берия и после войны, до самой смерти Сталина, возглавлял органы государственной безопасности. Да и в строевой песне пограничных и внутренних войск пелось:
Чекисты мы, нам Родина доверила
Всегда беречь родной советский дом.
Вперед, за Сталиным ведет нас Берия,
Мы к зорям будущим уверенно идем.
Но песня песней, а послевоенная реальность, как мы убедились, была весьма далека от нее. На практике в тот период Лаврентий Павлович имел очень мало касательства к деятельности органов безопасности. Сталин действительно освободил Берию от поста главы НКВД, но только потому, что незадолго до этого, в августе 45-го, Лаврентий Павлович возглавил Спецкомитет, главной задачей которого стало скорейшее создание советской атомной бомбы. Глупо думать, будто Сталин перебросил Берию на этот пост для того, чтобы лишить его контроля над органами госбезопасности. Ведь наряду с поисками преемника создание атомной бомбы было главной задачей, которую Сталин решал в послевоенный период, чтобы достичь в этой сфере паритета США и утвердиться в качестве одной из двух мировых сверхдержав. Правда, реального паритета в ракетно-термоядерной сфере при жизни Сталина достичь не удалось.
Не было такого паритета и при Хрущеве. Он был достигнут только во времена Брежнева. Однако еще при жизни генералиссимуса, осенью 49-го, советская атомная бомба была уже испытана, что позволило Сталину чувствовать себя более уверенно на международной арене. А к моменту ареста Берии все было готово и к испытанию водородной бомбы.
Нет никаких сомнений, что Сталин назначил Берию главой Спецкомитета отнюдь не потому, что необходимо было устранить Лаврентия Павловича от контроля над органами безопасности. Просто генералиссимус не сомневался, что Лаврентий Павлович лучше других справится с этой сложной задачей.
Как мы убедились, принципиально вопрос об уходе Берии из НКВД и замене Меркулова во главе НКГБ был решен еще осенью 1945 года, причем Берия никак не пытался защитить своего протеже Меркулова и едва ли не был инициатором смещения Всеволода Николаевича, не стяжавшего лавров в борьбе с иностранным шпионажем. Сталин, однако, предпочел видеть руководителем органов госбезопасности не предлагаемого Берией Рясного, а Абакумова, с которым ему довелось тесно работать в годы войны, когда Виктор Семенович возглавлял военную контрразведку СМЕРШ. Само по себе такое решение не свидетельствовало о недоверии к Берии. Ведь после ухода из НКВД, в марте 1946 года, Лаврентий Павлович стал членом Политбюро. При этом он остался заместителем председателя Совета министров и в какой-то мере продолжал курировать органы госбезопасности. Если бы Сталин не доверял Берии и уж тем более если бы собирался в скором времени от него избавиться, то вряд ли бы сделал его полноправным членом Политбюро. Ведь не принадлежавших к оппозиции членов Политбюро вообще не принято было судить открытым судом. В то же время, Берия отнюдь не был единственным куратором органов, к тому же руководство атомным проектом оставляло мало времени для других дел. Да и кадровых вопросов ни в МВД, во главе которого был близкий к Маленкову Круглов, ни, что особенно важно, в МВД он теперь не решал. Абакумов же и Берия друг друга не любили, что не было секретом для Сталина. И Виктор Семенович, как мы увидим дальше, скорее всего, по собственной инициативе стал собирать компромат на Лаврентия Павловича, причем этот компромат довелось использовать уже Хрущеву.
Доверял ли в тот момент Сталин Берии или нет? Хрущев в мемуарах утверждал: «После войны, когда я стал часто встречаться со Сталиным, я все больше и больше чувствовал, что Сталин уже не доверяет Берии. Даже больше, чем не доверяет: он боится его. На чем был основан этот страх, мне тогда было непонятно. Позднее, когда вскрылась сталинская машина по уничтожению людей и все средства, брошенные на достижение этой цели, а ведь именно Берия управлял этими средствами и проводил нужные акции по поручению Сталина, я понял, что Сталин, видимо, сделал вывод: если Берия делает это по его поручению с теми, на кого он указывает пальцем, то может это делать и по своей инициативе, по собственному выбору. Сталин боялся, как бы при случае такой выбор не пал на него. Поэтому он и убоялся Берии. Конечно, он никому об этом не говорил. Но это становилось заметным». Далее он утверждает, что после войны из обслуги и охраны Сталина исчезли все грузины, которых там было прежде немалое количество. И исчезли, дескать, потому, что Сталин перестал доверять Берии.
