Виктор Есипов - Четыре жизни Василия Аксенова
2006 – роман «Москва-ква-ква»;
2007 – роман «Редкие земли»;
2007 – «Ква-каем, ква-каем… Предисловия, послесловия, интервью».
Кроме того, в 2004 году по центральному телевидению демонстрируется телевизионный сериал по трилогии «Московская сага».
За роман «Вольтерьянцы и вольтерьянки» Аксенов получает «Русского Букера» – первую крупную литературную премию за все годы его служения литературе. Роман переведен на французский язык и издается в Париже. В 2005 году Василий Аксенов награждается Орденом литературы и искусства, одной из высших наград Франции. Это его единственная государственная награда. В России же в день своего 75-летия он удостаивается лишь поздравительных телеграмм от президента и премьер-министра.
Тот факт, что во Франции заслуги Аксенова оцениваются выше, чем на родине, объясняется независимостью его гражданской позиции: в России такая независимость всегда только раздражает власть. Зато родная Казань встречает его с любовью и почетом во время первого «Аксенов-феста», который был устроен в его честь в октябре 2007 года и с тех пор проводится каждую осень. Возможно, идея фестиваля и его подготовка пробудили яркие воспоминания о его казанском детстве и стали стимулом для написания нового романа. Во всяком случае, ко времени приезда в Казань роман был уже начат. К сожалению, Аксенов не успеет его закончить: 15 января 2008 года за рулем автомобиля его настигнет инсульт, после которого ему не суждено будет оправиться. Смерть наступит 6 июля 2009 года.
После смерти писателя, в 2010 году, вышли еще три его новые книги: «Логово льва. Забытые рассказы», «Таинственная страсть» и «Ленд-лизовские». На двух последних следует остановиться особо.
«Таинственная страсть» – роман об аксеновском поколении, о писателях и поэтах, вошедших в литературу в конце 50-х – начале 50-х годов прошлого века. Название взято из стихотворения Беллы Ахмадулиной 1959 года, где есть такая строфа:
Ну что ж, ну что ж, да не разбудит страх
вас, беззащитных, среди этой ночи.
К предательству таинственная страсть,
друзья мои, туманит ваши очи…
«Не в этом ли, – задавался вопросом в статье, посвященной „Таинственной страсти“, автор настоящего предисловия, – идея романа: поколение предало само себя, не сумев сохранить человеческое и творческое единение в противостоянии бесчеловечной власти. Страх перед железобетонной властью и личные амбиции разъединили их».
Роман горький и честный – о дружбе, о служении призванию, о предательстве. Он написан с той же искренностью и вдохновением, что были свойственны молодой прозе Аксенова. Роман, как выяснилось после смерти автора, писался с середины 2006-го по середину 2007 года.
А всю вторую половину 2007 года Аксенов был занят уже новым романом – о своем казанском детстве, о голоде, об американской помощи воюющей России, – романом, который получил издательское название «Ленд-лизовские». Роман не завершен: окончена первая часть и начата вторая, а состоять он должен был из трех частей. Он написан в совсем иной манере, чем «Таинственная страсть». Здесь – то стремление к полному авторскому освобождению, которое прослеживается во всех его последних романах, но достигает воплощения только сейчас. Если когда-то в «Ожоге» Аксенов полностью освободился от соображений о проходимости или непроходимости написанного в условиях советской цензуры, то в «Ленд-лизовских» он полностью освободился от каких-либо соображений о читателе: например, о том, поймет или не поймет читатель написанное им. Перестав ориентироваться на читателя, даже самого просвещенного, он обрел полную свободу самовыражения. Как будет оценена в будущем эта экспериментальная проза, покажет время…
Конфликт с Иосифом Бродским
О том, что отношения между двумя знаменитыми советскими эмигрантами в Америке были далеко не безоблачными, известно давно, и это ни для кого не является секретом. А между тем до отъезда Бродского в эмиграцию они были добрыми приятелями, даже, можно сказать, друзьями. После возвращения опального поэта из ссылки Аксенов устраивал ему выступления в Москве вместе с кумирами шестидесятых Вознесенским, Евтушенко, Ахмадулиной. Бродский запросто бывал у Василия дома, сын Василия хорошо помнит его посещения.
Дружески общались они и в Ленинграде, что через много лет засвидетельствовал Марк Розовский в воспоминаниях, написанных по моей просьбе, для книги «Василий Аксенов – одинокий бегун на длинные дистанции».
Из воспоминаний Марка Розовского:
«…А вот еще одна наша встреча, не однажды упомянутая в переписке Аксенова с Бродским. Она состоялась в родном их городе Ленинграде скоро после возвращения Иосифа из пресловутой ссылки. Я тогда работал в БДТ над „Историей лошади“, и ко мне в гости приехала из Москвы на пару дней прекрасная девушка по имени Юля Варшавская, и приехала не одна, а… с гвинейским попугаем на плече. Я встретил ее на Московском вокзале, и не было человека, который бы не оборачивался на нас. И тут же, в гостинице, мы нос к носу столкнулись с Васей Аксеновым.
Он сказал:
– Шикарно!.. Вечером давайте отужинаем вместе!
Сказано – сделано. Договорились встретиться в „Европейской“, там был наверху ресторан под названием „Крыша“, где хорошо кормили и классно играл какой-то клевый джазик.
– С нами Рыжий посидит, не возражаешь? – спросил Вася еще на входе.
– Какой Рыжий?
– Бродский Ося.
Ого!.. Я не был знаком с известным опальным поэтом, а тут такой представился случай!
И вот мы сидим за столом втроем – действительно рыжий Бродский, Аксенов, я, – и с нами моя прекрасная девушка Юля с попугаем на плече. Конечно, этот попугай был главным действующим лицом в тот вечер!..
Шутили, скабрезничали:
– У вас что, любовь втроем?
– Нет, – отвечал я. – Он не мужик. Он импотент.
Юля краснела. Объясняла:
– Я не могла его в Москве одного оставить.
Сейчас эту ситуацию назвали бы приколом.
– А вы не боитесь, что он улетит? – спросил Бродский.
– Боюсь. Он форточку клювом все время открывает.
– А почему бы его не посадить в клетку?
Вопрос из уст Бродского, недавнего „зэка“, показался мне смешным.
– Что вы, он совершенно ручной и послушный… В клетке он только спит, а по квартире гуляет и летает как хочет. Свободная птица.
– Дайте поносить! – улыбнулся Бродский.
И попугай тотчас перекочевал с плеча Юли на плечо Иосифа, будущего лауреата Нобелевской премии.
