Ольга Голубева-Терес - Ночные рейды советских летчиц. Из летной книжки штурмана У-2. 1941–1945
– Ладно. Идем…
Вот и поезд. С трудом протиснулись в тамбур. В вагон не влезть. Народу как сельдей в бочке.
– Пора, – сказала Лида.
– Я поеду с тобой.
– Что же будет?
– А ничего! – беспечно махнула я рукой. – Хуже не будет.
Поезд тронулся, убыстряя ход.
Приехали глубокой ночью. До рассвета нечего было и думать искать военный городок.
Вошли в переполненный зал ожидания. Сизый махорочный дым, толкотня и гул голосов, военные, ожидающие своего эшелона на фронт. Народу – яблоку упасть некуда.
– Эй, курносые, сестренки! Идите сюда, – весело крикнули из ближайшего угла.
Мы протиснулись и устроились на скамейке, с которой поднялись старшина и лейтенант.
– Куда путь держите?
– К Расковой, в женский полк.
– Бросьте! Поехали лучше с нами.
Они улыбались, перемигивались. Лида строгим взглядом обвела парней:
– В армии главное – приказ.
– А там, у девчонок, знаете как?
– Как?
– Там же драки, потасовки, сплетни.
Лида рассердилась, хотела ответить, но лейтенант скороговоркой продолжал:
– А как там хлеб делят! Разрезают на разные куски, потом собирают крошки, распределяют их по пайкам, сажают спиной девчонку, а другая, тыкая пальцем в куски, кричит: «Кому?» Та называет фамилии. И не дай бог кому попадется чуть больше кусок! Цепляются друг другу в волосы, и начинается кутерьма.
Все вокруг смеются.
– Это что… – подхватывает другой. – Все это чепуха по сравнению с военным трибуналом. За один поцелуй – суд! Остановилась девчонка с парнем – арест!
Лида поднимается со скамейки:
– Идем. Нечего глупости слушать. Ну а насчет поцелуев, – повернулась она к лейтенанту, – правильно! Нечего целоваться, когда война!
Мы шли, утопая в снегу, к военному городку, и Лида пыталась представить свое будущее. Фантазия рождала картины героических воздушных боев, о которых она знала по газетным статьям, по рассказам раненых летчиков.
Конечно, ее немедленно возьмут в истребительный полк, и она сделает все, чтобы поскорее победить.
Никого ни о чем не спрашивая, мы беспрепятственно прошли через проходную военного городка. Отойдя на приличное расстояние от проходной (как бы не задержали), Лида обратилась к проходившей мимо женщине с двумя кубиками в петлицах: как найти майора Раскову? Я робко спросила ее:
– А если я даже самолет близко не видела? Не возьмут?
– Возьмут. Нужны младшие авиаспециалисты. Электрики, например. Учить будут.
И вот нас наконец приглашают в комнату, где находится несколько женщин в военной форме. Но я вижу только Раскову. Ее книга «Записки штурмана» учила меня стойкости. Я хранила дома несколько журнальных портретов Расковой и сразу же узнала ее. Среднего роста, с темными волосами, разделенными прямым пробором, она была в хорошо пригнанной по ее стройной фигуре форме с голубыми петличками и двумя шпалами на них. На гимнастерке – звезда Героя Советского Союза.
– Откуда тут медицина? – удивленно спросила Раскова. – Медсестры нам не нужны.
И тут выступила вперед Лида:
– Пилот запаса Лаврентьева.
– О! Это уже другой разговор.
Лида подала документы. Раскова, быстро пробежав взглядом удостоверение Лаврентьевой, изучающе посмотрела на нее. Перед ней стояла среднего роста, с карими, чуть раскосыми восточными глазами, красивая, несколько полноватая девушка.
– Товарищ майор! – забеспокоилась Лида. – Я умею летать!
– В штурманскую группу пойдешь.
– А летчицей?
– Нам срочно нужны грамотные штурманы.
Пока шел разговор с Лаврентьевой, я дрожала от страха: вдруг откажут? Что же придумать такое, чтобы они не смогли мне отказать? Что я умею? Ничего. А летать хочется. А если соврать: дескать, окончила аэроклуб, документы потеряны? Нет, врать не годится. Остается запасной вариант: у них не хватает электриков.
– Ну а ты кто? – спросила вдруг меня Раскова. – Что умеешь?
– Ничего, – упавшим голосом призналась я. И, боясь, что дальнейшего разговора не будет, торопливо добавила: – Почти ничего… – И совсем неожиданно для себя зачастила: – Перевязывать раны умею, стихи читать… Ой, электричество еще знаю! По физике пятерку в школе имела.
– Давай документы.
Я подала просроченную увольнительную. Раскова удивленно посмотрела на меня.
– Я убежала, – потерянным голосом произнесла я.
– Почему?
– Начальник за коленки хватался.
– Ах, девчонки, девчонки… – покачала головой Марина Михайловна. – Что же мне делать с тобой?
– Возьмите меня…
– Хорошо. Пойдешь электриком. Но ни одному человеку… Слышишь? Ни одному! Никому не говори, что сбежала. Документы сдала мне.
Вот так я попала в авиацию. С Лидой развели по разным полкам, и встретимся мы с нею только через два года, когда она попадет в наш полк.
Марина Раскова
Говорят, что возраст человека измеряется не количеством прожитых лет, а количеством сделанных дел. И это, пожалуй, верно. Иной человек и за сто лет не сделает столько, сколько успела Марина Раскова за свои тридцать.
Взять хотя бы три авиационных женских полка, которые она сформировала в годы Великой Отечественной войны на Саратовской земле.
Сформировала… Пожалуй, это не то слово. Большинство летчиц, штурманов, техников пришли в авиацию именно за Расковой, вдохновленные ее полетами, ее победами, ее устремленностью. Эта красивая женщина стала легендой, кумиром для целого поколения…
Все окружающие и близкие предсказывали ей судьбу певицы, пианистки. Она могла стать биологом и химиком. Но неожиданно для всех и для себя самой стала штурманом. И ее учителями оказались известные всему миру штурманы Спирин и Беляков, положившие начало серьезному развитию аэронавигации в Советском Союзе.
В семнадцать лет Марина вышла замуж. Марина Малинина стала Мариной Расковой. Под этой фамилией ее знают миллионы людей. Через год она родила девочку и полтора года была привязана к дому. А потом ей предложили место чертежницы в Военно-воздушной академии. Вот тут-то она и заболела авиацией. Марина стала изучать труды по аэронавигации и скоро поняла, что этих книг недостаточно, чтобы стать хорошим штурманом. Раскова начинает изучать высшую математику, астрономию, физику, радиоэлектротехнику, топографию, метеорологию и аэродинамику. Через два года Марина прекрасно владела не только теорией штурманского дела, она выполняла в воздухе штурманские обязанности летчика-наблюдателя, и ей была предоставлена возможность держать экзамен на звание штурмана при Управлении гражданского воздушного флота. В двадцать три года она стала не только штурманом, но и преподавателем академии.
И вот наконец ей дали первое ответственное задание. Прокладывалась новая воздушная трасса Одесса – Батуми, и Раскову назначили штурманом Черноморской экспедиции. Более двух месяцев продолжались полеты над морем, часто в сложных метеоусловиях.
