Александр Молодчий - В пылающем небе
По радио, в печати ежедневно сообщалось о зверствах фашистов, массовых расстрелах советских людей. Погибшие звали к мести, расплате. Наши ребята взрослели, становились более серьезными. Исчезла залихват-ская удаль. Суровые и беспощадные будни войны заслонили собой романтическое представление о легких схватках с врагом.
Уже стали известны многочисленные примеры невиданной стойкости советских воинов на различных участках фронта. Подлинный героизм проявили гарнизоны Бреста, Либавы. С беззаветной храбростью дрались пехотинцы, артиллеристы, моряки, летчики… Мы восхищались подвигом Николая Гастелло и многих, многих других.
Николай Гастелло. Мне особенно дорого имя этого мужественного человека: он обрел крылья в той же авиашколе, что и я, — Ворошиловградской. Только окончил ее на несколько лет раньше меня. О чем думал капитан Гастелло в последние секунды своей жизни, направляя подбитый, охваченный пламенем самолет на скопление фашистских танков, автомашин и бензоцистерн? Безусловно, о мести врагу за поруганную землю.
Мне дали новенький «ЕР-2», но постоянного экипажа пока еще не было. В это время в полк прибыли два штурмана.
— Выбирай любого, — сказал мне командир.
Я подошел к одному из них — старшему лейтенанту (чем-то он сразу мне понравился) и без обиняков спросил:
— Будете летать со мной?
Штурман серьезно и как-то недоверчиво посмотрел на меня. Я смутился и, кажется, покраснел. Он был старше по званию и возрасту. Думал, откажется. Но штурман, видимо, заметив мое смущение, неожиданно широко улыбнулся и протянул мне руку:
— Не возражаю, товарищ младший лейтенант.
Мы познакомились:
— Куликов.
— Молодчий.
Сергею Ивановичу Куликову было двадцать восемь лет (мне — недавно исполнилось двадцать один). Родился он в Ленинграде, в семье железнодорожника. После окончания семилетки учился в ФЗУ при фортепианной фабрике «Красный Октябрь». Работал краснодеревщиком. В 1932 году по путевке комсомола поступил в летно-техническую школу. Служил в Дальневосточной ар-мни авиационным техником. Затем окончил штурманские курсы. Участвовал в боях с японскими самураями у озера Хасан. Воевал с белофиннами.
Я привел эти скупые биографические данные лишь для того, чтобы подчеркнуть, насколько богаче моего был жизненный опыт штурмана Куликова. А у меня за плечами— лишь школа, авиамодельный кружок, аэроклуб, военная летная школа в Ворошиловграде да несколько лет службы в бомбардировочной авиации. Маловато. Очень даже немного. Да и не мог я достичь большего в свои двадцать лет. Сработаемся ли мы с Сергеем Куликовым? Надеялся, что сработаемся.
К нам в экипаж был зачислен стрелок-радист Александр Панфилов — стройный, широкоплечий парень, родом из Оренбургской области. Был самым старшим из восьми детей в семье. До службы в армии учительствовал в сельской школе. Саша рассказал, что его отец и четыре брата находятся на фронте. Сам он до прибытия в наш полк уже успел сделать несколько боевых вылетов.
Четвертым в экипаже стал воздушный стрелок, старший сержант Алексей Васильев — высокий блондин с симпатичными ямочками на щеках, что делали его лицо очень милым.
Сосредоточенный и настойчивый Сережа Куликов, улыбчивый и застенчивый, словно девушка, Леша Васильев, аккуратный и деловитый Саша Панфилов были не похожи друг на друга. Но сдружились они быстро. Уже через несколько дней наш боевой экипаж действовал слаженно, уверенно. «Прекрасные хлопцы!», — часто думал я, невольно любуясь своими новыми друзьями.
Сергей оказался великолепным штурманом. Он тщательно готовился к каждому тренировочному полету, учитывая все мелочи. Прокладывая маршрут, внимательно изучал характерные ориентиры, заранее продумывал, как поступить в случае потери ориентировки на том или ином участке. Находясь в воздухе, наш Серега Куликов не терял зря ни единой минуты — тренировался, при помощи средств радионавигации определял место нахождения самолета, выбирал наиболее удобные курсы следования.
Сергей знал: от штурмана зависит многое, и основательно готовился к предстоящим боям. Я, в свою очередь, кроме отработки техники пилотирования изучал боевые возможности «ЕР-2».
…Наконец пришел и наш черед. 10 августа 1941 года ранним утром в полк прилетел наш комдив М. В. Водопьянов.
О героических подвигах Героя Советского Союза Михаила Васильевича Водопьянова знали тогда от мала до велика. Полеты на спасение челюскинцев, полеты с посадкой на Северном полюсе прославили Водопьянова, сделали нашим кумиром. До тех пор мало кому из нас посчастливилось встречаться, разговаривать с ним, а служить в дивизии, которой командует такой замечательный человек, мы считали для себя счастьем.
На аэродроме выстроен полк. В первой шеренге — командиры кораблей (летчики), во второй — штурманы, за ними — стрелки-радисты, воздушные стрелки, техники самолетов, механики, мотористы и другие. Строй замер в приподнятой торжественности. Всем хотелось увидеть легендарного Михаила Водопьянова.
В этот день командир полка громче обычного подал команду: «Смирно!»
— Товарищ комдив, — доложил он, — личный состав 420-го авиационного бомбардировочного полка особого назначения построен. Командир полка полковник Новодранов.
Перед строем, как это принято в армии, комбриг громко произнес: «Здравствуйте, товарищи!».
Нe успело еще прогреметь ответное приветствие, как стоявший в первом ряду старший лейтенант М. М. Хохлов, недавний пилот Аэрофлота, опередил всех.
— Мое почтение! — не громко, но четко сказал он.
От неожиданности все замерли с открытыми ртами, потом в один голос захохотали.
Первое мгновение казалось, что Михаил Васильевич растерялся, но когда смех утих, он сказал:
— Хохлова я знаю. Отличный пилот. Это в настоящее время главное. А здороваться в строю, надеюсь, он скоро научится.
Затем разговор пошел о том, что времени для дальнейшего обучения больше нет. Фашистская авиация бомбит наши города, гибнут тысячи советских людей. Полк для выполнения боевых задач перебазируется поближе к Ленинграду.
В связи с этим было приказано: всем экипажам находиться у самолетов в полной боевой готовности и ждать команду. Она поступит с пролетающего над нами самолета «У-2»: из задней кабины человек махнет рукой. Это и послужит сигналом для взлета полка. Примитивный вид связи, не правда ли? И все же было условлено, что приказ на вылет будет передан именно таким способом.
Комдив улетел, и мы стали ждать.
Проходит час, полтора. В небе действительно появляется «У-2». Летит прямо над нами на небольшой высоте. Кто-то из задней кабины машет рукой…
