Юрий Беспалов - Неизвестная Зыкина. Русский бриллиант
Предлагаю читателям несколько записей из ее дневника с комментариями Зыкиной.
Впервые Катя услышала мою песню в 1966 году, когда ей было 11 лет…
«…Была ранняя осень. Легко и неприхотливо кружась, падали листья. Большое багряно-золотистое солнце медленно опускалось за горизонт. На асфальт легли огромные тени от зданий. В этот вечер я возвращалась домой из школы. Улица была пустынна. Я даже не заметила, как прошла половину пути. И вдруг послышалась песня. Неслась она из открытого окна дома, мимо которого я шла. Голос певицы мягко и задушевно пел о маме и о платке: „И тебя, моя мама, согреет оренбургский пуховый платок“. Я стояла как зачарованная, сердце мое клокотало, но песня словно растаяла в вечернем воздухе. Я пошла дальше, и во мне все продолжали жить эта песня и удивительный голос певицы…
Только месяца через два после „первого свидания“ с песней я узнала имя певицы — заслуженная артистка РСФСР Людмила Зыкина.
Нет, наверное, никогда не уйдет из памяти этот вечер!
Однажды я пришла к подруге Тане, слушавшей концерт по заявкам, что транслировался на радиостанции „Маяк“. Первая песня прозвучала по просьбе шофера из Рязани, называлась „По диким степям Забайкалья“. Следующую песню „Женька“ Жарковского и Ваншенкина просил включить в программу концерта воин-пограничник. Ведущий назвал фамилию певицы: „Поет Людмила Зыкина“. Ну что ж, Зыкина, так Зыкина, послушаем, подумала я. Но все же насторожилась — песня-то уж больно знакомая! И каково же было мое изумление, когда я услышала знакомый голос! Сразу узнала: тот самый голос, что слышала я, возвращаясь из школы! Радости не виделось конца!»
Вчитываясь в дневники Кати, я узнала о непростой судьбе, ее трудном детстве, когда девочке-подростку приходилось работать помощницей пастуха, чтобы помочь своей семье. Я удивлялась ее взрослению, ее умению понимать истинные ценности жизни, видеть красоту окружающего мира, несмотря на больное сердце и жизненные невзгоды. Меня особенно тронули ее слова: «Смогла ли бы я оценить труд окружающих людей, не преподнеси мне судьба такого испытания?»
«Уверена: не поняла бы я и творчества Л. Г. Зыкиной, ибо основа ее песен — широта души человеческой. В них гудит великая народная воля, высятся могучие страстные характеры, в них стоном стонет горе, костром горит ликованье. И, конечно, красота пахнущих медом лугов, кормящих хлебом полей…»
В дневнике Катя пишет о том, как начала собирать материалы для альбомов. Однажды, находясь в больнице, она случайно в стопке старых журналов нашла мой портрет:
«Вдруг взгляд мой упал на фотографию какой-то, по всей вероятности, певицы: выразительные глаза, слегка вьющиеся темные волосы, мягкие, приятные черты лица казались знакомыми. И тут только увидела: рядом со статьей большими буквами напечатан заголовок: „Поет Людмила Зыкина“. Через меня как будто ток пропустили. От счастья я завопила на всю палату: „Девчонки, я Зыкину нашла!“.
Вернувшись домой, я стала думать: куда поместить фотографию? На стенку? — Не пойдет! Тут в голову пришла блестящая идея: приклею-ка я ее в альбом! Шло время, к первой фотографии прибавились еще две, затем пять, вклеивались все новые и новые снимки, записывались песни — захватывающие сердце и душу…»
Катя пишет о том, как она старалась не пропускать ни одной передачи, ходила к соседям смотреть концерты по телевизору, потому что своего телевизора у нее в семье не было. 3 декабря 1975 года коллектив ткацкой фабрики выехал из Лукнова во Владимир на мой концерт. Билеты вручались по принципу: сначала начальству, а затем «кто давно работает».
«Я узнала, что в первые дни декабря Людмила Зыкина будет петь во Владимире. Билетов лишних при их распределении на фабрике не оказалось. Поехала во Владимир одна, собрав в кошельке все деньги. Дорогой думала: должна попасть на концерт во что бы то ни стало. К концертному залу имени С. Танеева машина подъехала, когда на город опускались ранние сумерки. На мое счастье женщина — муж ее захворал — продала мне билет. Бог-то есть! В правом крыле здания, между двумя стеклами красовался портрет моей любимой певицы. Долго стояла, любовалась снимком, все никак не могла поверить, что она рядом, еще совсем немного, и я увижу ее не на бумаге, не на экране, а живую.
Сижу на балконе. Медленно гаснет свет. Звучит музыка. Это играет оркестр русских народных инструментов под руководством В. Пителина. Вышел к микрофону ведущий и объявил: „Сегодня у нас в гостях народная артистка СССР, лауреат Ленинской премии Людмила Зыкина!“. И под аплодисменты из левой кулисы на освещенную сцену величаво вышла Людмила Георгиевна. Подошла к самому краю сцены, улыбаясь и прикладывая руку к груди, трижды низко поклонилась публике. Зал ревел и стонал от грохота аплодисментов. Звучит „Степь“. Стоит ОНА на сцене, не поет, а рассказывает о горькой судьбе ямщика из той далекой, древней России.
За мной на следующем ряду сидит немолодая женщина и восхищенно до конца повторяет: „Молодец, Зыкина, красавица моя!“.
Да, насчет красавицы верно, но, извините, Зыкина — моя!
Во время перерыва понесло меня за кулисы. Видите ли, захотелось лично познакомиться с певицей. Еще до концерта, зная про мое увлечение, сослуживцы давали разные советы: „Зыкина тебя ждет не дождется с распростертыми объятиями. Когда придет Катька Рогалева, все спрашивает… С ума-то не сходи…“. „Да чего там! Ты возьми и махни прямо в гостиницу!“. Отрезвляюще подействовал вопрос, заданный самой себе: „А что я скажу Людмиле Георгиевне?“. Любовь любовью, но должна же быть и совесть! Она вовремя заговорила. Я счастлива тем, что мне не удалось тогда „лично“ встретиться!».
Встретились мы с Катей в 1991 году. Благодаря ее находчивости (она не знала, где я живу) водитель такси сам привез Катю к моему подъезду и дал совет обратиться к лифтерше, чтобы у нее узнать, какой этаж и номер моей квартиры.
«Я быстро поднялась на нужный этаж. Лифт с легким шумом закрылся за мной. Два шага — и я у дверей квартиры любимой певицы.
Сердце в груди ухает, ноги чуть ли не трясутся, дрожащей рукой тянусь к глазку звонка. И, наконец, кнопка под пальцем вдавилась, и я услышала мягкий, прерывающийся звонок. Воцарилась тишина… Снова звоню. После этого я услышала легкие шаги, звон ключа и голос Людмилы Зыкиной:
— Кто вы?
Я назвала свою фамилию и имя.
— Откуда вы, я вас не знаю.
— Людмила Георгиевна, с Владимирщины я, откройте, пожалуйста, через дверь все равно ничего не узнаете.
В двери закрутился ключ, и дверь отворилась. В проеме у порога я увидела очень домашнюю хозяйку, с мягкими, давно знакомыми чертами лица.
