Александр Берензон - Нил Янг. Рок-н-ролльный ковбой
Несмотря на ежедневно принимаемые лекарства и отказ (по крайней мере, попытки отказа) от наркотиков, свет софитов и шум народных толп на концертах часто служил новым поводом для приступов. Группа приспособилась к этой особенности гитариста, и на концертах ребята старались сгруппироваться так, чтобы вовремя подхватить Нила, если тот упадет, или хотя бы не дать разбиться его гитаре, громко крича техникам, чтобы те вырубили свет. Иногда первые симтопы приступов настигали Нила под конец шоу, во время исполнения им финальной песни концертной программы Buffalo (которой традиционно была «Mr. Soul»). После этой песни члены группы уносили Нила практически на руках, и публика думала, что это часть концертного выступления.
«Летать по земле – неправильно»
Одной из особенностей Buffalo Springfield было то, что в группе находилось два соло-гитариста (и, следовательно, два лидера) – Стивен и Нил. «Люди не могут понять, как двое могут играть на лидер-гитаре в группе и не грызться друг с другом по этому поводу, – вспоминал Янг в интервью Камерону Кроу. – Мы испытывали общее уважение к музыкальному партнерству и выискивали самое лучшее друг в друге».
Вполне естественно, что лидерство в группе тоже заметно раздваивалось. И как бы идиллически Янг ни представлял положение в группе в те времена, соперничество между ним и Стивеном, конечно, было. Несмотря на явный талант Стиллза как вокалиста и композитора, творческие способности скромного Янга лезли буквально из всех щелей. Было очевидно, что «группой Стиллза» (как Стивен того хотел) Buffalo не будет никогда. И хотя численно песни Стиллза превосходили небольшой набор Нила, на счету у Янга были более глубокие и неординарные по структуре и аранжировкам песни.
После записи первого сингла группы, на заглавной стороне которого должна была стоять песня Стиллза «Go and Say Goodbye», а на Б-стороне – янговская «Nowadays Clancy Can’t Even Sing» (с вокалом Ричи Фюрея), всем стало ясно, что песня Нила настолько хороша, что вполне заслуживает стороны «А». Все это, несмотря на крепкую дружбу Янга и Стиллза, ужасно злило последнего, стремившегося быть единственным лидером в команде. Противостояние усиливалось по мере записи дебютного альбома, однако Стиллз вырвался вперед с песней «For What It’s Worth», посвященной бунту против закрытия музыкальных клубов в 1966 году. Песня поднялась на 7-е место в списке лучших синглов США и стала популярной среди хиппарей песней протеста.
В группе Янгу было отведено место ведущего гитариста и автора песен, и, помимо угнетаемого эго прирожденного лидера, причиной его переживаний был собственный вокал (впрочем, те же сомнения насчет самого себя были и у Стиллза). Еще во времена The Squires звукорежиссер, работавший с ними над синглом, самоуверенно заявил Нилу: «Парень, ты хороший гитарист, но никогда не будешь певцом». Несложно догадаться, как болезненно отреагировал на это скромняга Янг. Поэтому его песни в Buffalo на первых порах большей частью исполнял Ричи Фюрей, – чувственный, нежный и чарующий вокал Янга был оценен по достоинству лишь на следующих альбомах.
Но не только собственный голос беспокоил Нила в то время (да и остальных участников группы, нечасто до этого сталкивавшихся с процессом звукозаписи). Он был очень недоволен тем звуком, который слышал на студийных записях команды. С ранних лет фанатично относящийся к звучанию собственной группы Янг очень сильно удивлялся, почему песни, которые вживую и на репетициях звучали одним образом, в студии получались совершенно другими. В интервью Нику Кенту он признавался: «Реальным ядром группы были трое канадцев – я, Брюс Палмер и Дьюи Мартин. Мы играли всегда вместе, тогда как Фюрей и Стиллз были в стороне. Потому что мы всегда попадали в настроение песни, и это было единственным, что нас волновало. Однако стоило нам прийти в студию, настроение уже было не то. И мы не могли понять, почему. Это в первую очередь и расстраивало меня как молодого музыканта, это буквально портило мне жизнь. Buffalo Springfield должны были записываться живьем с самого начала. Все студийные записи оказались неудачными, как я и опасался».
Недоволен саундом был не один Янг: все члены группы пытались уговорить боссов звукозаписывающей компании дать им возможность перезаписать заново дебютный альбом. Однако продюсеры отговорили их от этой заведомо убыточной затеи, и в январе 1967 года альбом «Buffalo Springfield» появился на прилавках. Тепло встреченная музыкальной прессой пластинка относительно неплохо продавалась, хотя и не добралась до вершин американских чартов.
Конечно, как подавляющее большинство музыки 60-х, альбом был написан под сильным влиянием The Beatles. Изданная в первом тираже альбома веселая песенка «Baby Don’t Scold Me» внаглую демонстрировала знаменитый битловский рифф из «Day Tripper», прерываемый то ли воплем экстаза, то ли истеричным смехом (в последующем издании эта песня была заменена на «For What It’s Worth»).
Янг внес здесь и свой вклад в копилку пробитловских любовных песенок-побрякушек: его именем были подписаны песни «Do I Have to Come Right Out and Say It» и исследующая природу популярности очередная горестная баллада «Out of My Mind» («Все, что я слышу – это крики с той стороны лимузина…»). Песни Стиллза, такие как «For What It’s Worth» и «Sit Down I Think I Love You», исполненные мелодизма, граничившего с маккартниевским, тоже были на высоте (а первая, выпущенная синглом, вообще взорвала хит-парады).
Подлинным украшением альбома стала песня Янга «Nowadays Clancy Can’t Even Sing», изысканно аранжированная и украшенная страдальческим вокалом Ричи Фюрея. Из собственной коллекции пессимистичных баллад Янг вынес на суд музыкальной общественности «Flying On the Ground Is Wrong» и «Burn» (последнюю он решился-таки спеть сам, «прикрывшись» поддерживающим хором коллег). Такой безысходности, как в ранних песнях Янга, не встречалось в его стихах, пожалуй, еще очень долго, – вплоть до депрессивного периода середины 70-х.
Разве не рушится мой мир?
Я на земле, разбит на осколки.
Мои глаза закрыты,
Я стою на коленях.
Но если плакать и цепляться,
И летать по земле – неправильно,
То прости, что расстроил тебя,
Ведь ты из моего городка,
И я скучаю по тебе.
Выжженный дотла, стою твердо на земле.
Я познал, как больно падать вниз.
Ни к чему бежать, и нет времени оставаться.
Я понял, как это бессмысленно.
Времени не осталось, и я знаю, что проигрываю,
Вспыхнул и, похоже, падаю вниз.
Разбит, и не могу уловить ни звука…
Обе песни традиционно трактуются критиками как осмысление наркотического опыта – и однозначное осуждение его. Однако Янг всегда неопределенно высказывался по поводу смысла своих текстов и данную трактовку, как правило, отрицал. Осуждение наркотиков – и Нил осознавал это – отдалило бы его не только от коллег по группе, но и от признававшей Янга за своего контркультурной прослойки и прилепившегося к ней шоу-бизнеса, которые «подсели» на наркоту в такой же степени, в какой подсадили и своих подопечных исполнителей. «Нил Янг был первым человеком, поднявшим бунт внутри молодежной культуры, – пишет критик В. Соловьев-Спасский. – Пойти против ЛСД значило пойти против основы основ культуры хиппи, против общественного мнения. Как минимум, это было очень немодно».
Однако оппозиция контркультуре не сделала Янга проповедником здорового образа жизни. Ничего не утверждая и не отрицая, Нил постоянно обращался к этой теме на протяжении творческого пути. Наркотики, унесшие жизнь многих друзей и коллег Янга, не отпускали его никогда, – если не на физическом уровне, то, по крайней мере, на психологическом.
Помимо творческих сомнений, судьба преподнесла Янгу и остальным членам группы проблемы, далекие от творчества. Как известно, после каждого «кайфа» наступает «ломка» – и первой такой ломкой стало осуждение Брюса Палмера за хранение марихуаны и его депортация в Канаду в 1967 году. Приход на место барабанщика Джима Филдера из группы Blood, Sweat & Tears стал первым признаком разложения коллектива.
Во время записи второго альбома в группе непрерывно росло недовольство исполняемым материалом, концертами и – естественно – друг другом. Янгу очень не нравилась идея выступать на поп-фестивалях, которые он считал «унизительными» для серьезной группы, убежденный, что на подобных «сборных солянках» собственно музыку группы никто не слышит.
Но дело было не только в концертах. Душевное состояние Янга в те годы было далеко от идеального. Это был период краха юношеских иллюзий, лобовое столкновение с гнилой сущностью мира шоу-бизнеса, который раскрывался перед ним все бесстыднее с каждым днем пребывания в «Городе Ангелов». Молодого Нила совсем не радовали такие сопровождающие рок-н-ролл явления как вездесущие полчища девочек-группиз, обязательные как воздух наркотики, далекие от порядочности менеджеры (которые, кстати, были уволены во время записи второго альбома) и нескончаемые перепалки внутри группы – как творческого, так и личного характера. «Эти странные люди постоянно сновали вокруг… – вспоминая, жаловался он Нику Кенту, – предлагали травку, пытались продать хипповые прикиды… Я никогда не знал, чего эти люди на самом деле от меня хотят. И их было так много! Не говоря уже обо всех этих женщинах… всех этих клубах, местах, куда надо было идти, и всего, что надо было сделать… Меня постоянно преследовали мысли: как мне втиснуть себя во все это? По нраву ли мне это вообще?». Несложно понять, почему существование внутри эпилептических видений казалось ему более приемлемым, чем окружающая реальность «рок-н-ролльного образа жизни».
