Мэрилин Монро - Мэрилин Монро. Страсть, рассказанная ею самой
Иногда кажется, что два человека во мне жили всегда и сильнее становилась то одна, то другая. Это тоже разновидность сумасшествия, только иная, чем у моей мамы? Я всегда до смерти боялась последовать за ней.
Мое первое замужество было странным, оно не сделало меня несчастной, но и ничего не дало. Единственной положительной стороной оказалось то, что я перестала быть сиротой. Я уже не была ничьей, живущей в семье из жалости. Это я так думала, в действительности же Джим женился, именно пожалев. Этель объяснила сыну, что если меня не взять замуж, то я снова отправлюсь прямиком в сиротский приют до совершеннолетия, а это страшно.
Конечно, я нравилась Джиму, и он мне тоже. Но в таком возрасте ничего не знала о любви и старалась общаться либо с детьми, много меньше себя, либо со взрослыми женщинами, которые не разговаривали в моем присутствии на фривольные темы. В качестве невесты я была совершенным ребенком, даже спрашивала у Грейс, можем ли мы с Джимом, поженившись, остаться только друзьями.
Понимаю, что, рано оформившись внешне, такими вопросами производила впечатление либо полной дурочки, либо настоящей хитрюги, играющей невинность. Кажется, Грейс, помня интерес своего супруга ко мне, больше склонялась ко второму. В ответ было сказано, что вполне созрела для нормальных супружеских отношений, тем более пройдет несколько месяцев, пока мне исполнится шестнадцать и Джим сможет взять меня в жены, и я успею окончательно повзрослеть.
Конечно, Джим тоже времени зря не терял, он научил меня целоваться уже не по-французски, а по-настоящему, но дальше дело не пошло, он не глуп и прекрасно понимал, что может быть наказан за связь с несовершеннолетней.
На нашей свадьбе с моей стороны была только тетя Энн, Годдарды уже уехали, а Болендеры почему-то не пришли, наверное, не смогли оставить кучу своих приемных детей.
Джим сбрил усы и сразу стал моложе своих лет, на фотографии я выгляжу даже старше его, хотя в действительности мне только исполнилось шестнадцать. Джим хороший, он меня не обижал, напротив, старался немного баловать. Мы сразу сняли квартирку из двух крохотных комнат, чтобы жить самостоятельно, и я принялась воплощать свои мечты о доме и семейном уюте.
Я была очень благодарна Джиму за то, что он избавил меня от клейма сироты, и очень старалась угодить, особенно в постели, просто не представляя, как это сделать.
Я так подробно рассказываю о своем первом браке, который, в общем-то, ничего мне не дал, хотя и не сделал несчастной, потому что он поучителен. Сейчас, пережив уже три брака, которые были разными, могу сказать, что этот первый был самым спокойным и самым крепким, хотя разрушила его я сама.
Это совершенно обычный, очень похожий на тысячи других брак, просто двое начинают жить вместе, спят друг с дружкой по обязанности, рожают детей, работают, чтобы содержать семью, иногда ссорятся, но чаще всего молчат, по вечерам играют в карты, старятся и умирают, оставив дом и долги детям.
Нет, мы с Джимом не ссорились, но молчали. Молча проводили вечера, молча отправлялись в постель… нам не о чем было разговаривать, у нас не было общих интересов. В выходные шли в кино или на танцы, но это быстро прекратилось, потому что наблюдать, как на его жену откровенно глазеют другие, Джим не мог, страшно раздражался.
Школу мне пришлось бросить, туда не ходят замужние женщины. Работать рано, никуда не брали, приходилось сидеть дома, поджидая супруга с работы, в то время Джим работал на авиационном заводе и мечтал о подвигах, как я мечтала о кино. Когда-то Грейс зародила во мне опасную мечту стать звездой экрана, но ничего не сделала, чтобы эта мечта могла осуществиться, напротив, выдав замуж за Джима, совсем перекрыла дорогу к ее исполнению.
Я была не слишком прилежной женой, просто не представляя, как собирать мужу завтрак на работу, как за ним ухаживать, не умела многое. Зато открыла для себя мир книг. Читать любила и раньше, но теперь делала это с особым рвением. Я не умею читать понемногу и вдумчиво, если взяла книгу в руки, то должна «проглотить» ее и не способна заниматься чем-то еще, пока не закончу. Правда, не всегда дочитываю, мне кажется, ни к чему знать, чем же закончится та или иная история, достаточно понять характеры героев, а окончание даже интереснее придумать самой. А еще мне всегда нравились красиво построенные фразы, в которых слово цепляется за слово, складываясь в цепочку и обретая особый ритм. Именно поэтому люблю белый стих и так называемый поток сознания…
Но откуда взять хорошую литературу в доме Догерти? Книги стоили дорого, покупать их никому не приходило в голову, а в библиотеке на полках обычно стояло то, что не представляло особой ценности и читалось легко. Все же наш район Лос-Анджелеса славился вовсе не библиотеками или театрами, а пивными и драками.
Я все равно читала, как потом выяснилось, всякую ерунду, так и не получив представления о настоящей литературе. С ней меня познакомили много позже. Становится обидно, когда понимаю, сколько лет пропало, сколько прочитала книг, которые можно и не брать в руки, и сколько не успела прочесть! Но прошлых лет не вернешь, я и сейчас очень люблю читать, хотя из-за разных лекарств делать это становится все труднее.
Джима такие интересы юной супруги вовсе не устраивали, он предпочел бы порядок в доме, вкусный ужин, а не жену, отгородившуюся книгой. Сам Догерти не слишком любил чтение, зато не меньше меня мечтал. Джиму очень хотелось отправиться воевать, казалось преступлением, что он сидит дома, а настоящие парни где-то сражаются с врагом. Думаю, Этель Догерти настояла на нашей свадьбе, отчасти надеясь присутствием молодой жены удержать своего сына. Возможно, Джим действительно ушел бы в армию добровольно, он даже пытался это сделать сразу после свадьбы, но я не пустила, вцепившись в него, как клещ. Казалось, если он уйдет, то это навсегда, и я снова останусь никому не нужной.
Работа на авиационном заводе тоже вклад в победу на фронте, но Джим так не считал, ему хотелось подвигов, настоящей мужской дружбы, хотелось на флот. Он часто говорил, что настоящие мужчины только там, на кораблях, где среди бушующих волн чувствуется надежное плечо товарища.
Я была бы не против мужественного, героического мужа, если только для этого ему не пришлось отправляться куда-то далеко. Едва обретя семью и перестав быть одинокой, я не могла оставаться одна, отъезд мужа равносилен предательству.
Джим решил, что останется в Лос-Анджелесе, но станет пожарным.
Но он все равно ушел на флот, и не последнюю роль в этом сыграла нимфетка Мэрилин.
Единственным доступным нам развлечением были танцы по выходным или пляж. Но если для меня это радость, то для Джима любой выход из дома вместе со мной превращался в пытку. Мне вслед снова свистели, отпускали шуточки, зазывали, не обращая внимания ни на демонстрируемое обручальное кольцо, ни на присутствие супруга. Джимми бледнел, краснел и требовал вернуться.
Подозреваю, что ему просто надоела супруга, мало что умеющая дома, но столь привлекательная для других.
А еще он мне изменял, я знаю точно. Все же мы поженились не по страстной любви, и у Джима была девушка – «Мисс Санта-Барбара», очень красивая, красивее меня. Муж часто пропадал по вечерам, а то и ночью, отговариваясь приятелями, которых тоже было немало, но я знала, что он с женщиной. Потом однажды получила подтверждение… Но что я могла – потребовать верности, развестись? Джим дал бы мне развод, ему уже не столь нужна наша семья, куда проще одному, хотя относился муж ко мне хорошо.
Развод не могла допустить я сама, потому что это означало бы снова одиночество и ненужность. К тому же мне просто некуда было идти! Годдарды уехали, тетя Энн очень больна, работы нет, мама в больнице… Но я не столько боялась, что негде и не на что будет жить, сколько того, что и эта семья отказалась от меня! Чем больше я цеплялась за Джима, тем больше ему хотелось вырваться.
Наверное, я слишком прилипчивая, стараюсь прицепиться к любому, кто хоть как-то выскажет свою приязнь настолько, что хочется оторвать от себя. Может, потому от меня сбегают мужья, любовники и даже друзья? Но я не могу иначе, до сих пор боюсь остаться одна. Одиночество – это очень-очень страшно, Док.
Джима призвали в армию, он перебрался на остров Каталина. Я больше всего боялась, что он откажется брать с собой меня. Не отказался, взял, но там не очень много женщин, зато много сильных молодых парней, которые свистели и улюлюкали вслед куда чаще, чем в Лос-Анджелесе. Муж злился и постоянно был мной недоволен: я никудышная кухарка, слишком много внимания уделяю своей внешности, а еще нарочно привлекаю внимание мужчин. Я готова была не выходить из дома, чтобы не привлекать ничье внимание, научиться готовить лучше всех американских поваров вместе взятых, только бы он не отказывался от меня, но, кажется, не могла удовлетворить его в постели.
