Уильям Реймон - Мэрилин Монро. Тайна смерти. Уникальное расследование
Обзор книги Уильям Реймон - Мэрилин Монро. Тайна смерти. Уникальное расследование
У. Реймон
«Мэрилин Монро: Тайна смерти. Уникальное расследование»
«Самая большая сложность заключается в том, чтобы разобраться в слухах, ставших истиной. В утверждениях, продиктованных жаждой наживы.
В предположениях, превратившихся в уверенность. И постараться — это главное — отделить невольные заблуждения от явной дезинформации.
После своей смерти Монро сама стала литературным сюжетом. Причем таким, что укладывается в параметры всех жанров: роман, биография, медицинский трактат, а также детектив-расследование».
Уильям РеймонПролог
Trust none of what you hear
And less of what you see.
This is what will be,
This is what will be.
Bruce Springsteen, Magic, 2007
Не верь тому, что слышишь,
Доверяйся тому, что видишь.
Это — то, что может быть,
Это — то, что может быть.
Брюс Спрингстин, Чудо, 2007
Вскоре все закончится.
Все оказалось проще, чем думалось.
Сначала надо закрыть глаза. Затем медленно начать скатываться. Не надо цепляться. Забыться. Прекратить сопротивляться.
Дать прошлому в последний раз промелькнуть перед взором. И на мгновение, всего на одно мгновение увидеть его демонов.
Надо также выдержать этот взгляд. Не отводить глаза.
Химическая смесь быстро начнет распространяться по телу. У нее не будет времени испугаться этого.
Все замедлится, перемешается, утихнет и, наконец, пропадет.
Вскоре все закончится.
Иллюзии, молчание, откровения и обманы.
Жизнь.
* * *Но все не могло закончиться просто так. Бесследно.
Ей надо было убедиться в том, что ничто не пропадет с ее последним вздохом.
Ей надо было высказаться.
Поделиться, предложить и признаться.
Она должна была сделать это для самой себя, для него и для голоса, который никогда ее не покидал.
Все дело в том, что это был уже не ее выбор. Вскоре будет слишком поздно. Тени начали рассеиваться, имена исчезать. С этого мгновения ее выбор оказался очень ограниченным. Оставалось только услышать его. В последний раз.
С самой первой их встречи нечто в его мягком взгляде сразу же внушило ей доверие. Возможно, она ошибалась, но так хотелось думать, что он ее услышит.
И тогда, поскольку минуты приближали ее к вечности, она повернулась к свету. К нему.
Она еще не совсем это понимала, но пришло ее время.
После стольких лет запутывания следов, игры в прятки, замалчивания истины она должна была наконец открыть свою тайну.
Часть первая. Начало
1. Энцефалограмма
Мне Мэрилин Монро никогда особенно не нравилась. Она не вызывала во мне ни любви, ни восхищения, ни вопросов про ее жизнь, а уж тем более про ее смерть.
Не возникало даже юношеского волнения при воспоминании об округлостях ее тела.
Энцефалограмма показывает ровную полосу.
Зато я помню, как от Монро «тащилась» моя сестра Джоан. Прилепила постер с ее изображением на дверь своей комнаты и еще пару-тройку фото. И потом, запах «Шанель № 5», спутника бессонных ночей Мэрилин. Слишком стойкие, слишком пьянящие, эти духи тоже были не мои.
* * *Итак, оставались ее фильмы.
Прежде чем кто-нибудь из ее фанатов обидится на меня за мое невежество, лучше признаюсь сразу: думаю, я не видел всех ролей Блондинки в кино. Мало того, я даже не жалею об этом. Конечно, неплохо бы посмотреть, но ничего, успеется.
На самом деле, если хорошенько подумать, при упоминании ее имени я чаще всего вспоминаю титры «Последнего сеанса» на канале FR3. С красными креслами, пышнотелой билетершей и Эдди Митчеллом, исполняющим «Реку без возврата». И Шмоля, явно очарованного Робертом Митчумом, на которого он старался походить.
«Рио Браво», «Пленница пустыни», «Великолепная семерка»... Мне всегда нравились вестерны, но. не этот. Да-да, не падайте в обморок - потом я узнал, что и сама Мэрилин терпеть не могла фильм Отто Преминджера.
* * *На самом деле я четко помню единственный фильм с Мэрилин: «В джазе только девушки». Возможно, потому что увидел его позднее. А может быть, потому, что, по моему давнему убеждению, оригинальное название фильма было намного интереснее, чем его прокатный вариант.
«Некоторые любят погорячее».... Почти что рекламный слоган, напоминающий Америку пятидесятых годов. Страну, которая еще не потеряла свою невинность, не испытала потрясения от убийства Джона Ф. Кеннеди, а затем от краха во Вьетнаме. Та Америка приятно пахла ванилью молочных коктейлей, отражалась от хромированных поверхностей «кадиллака» и еще не путала восторженность с деспотизмом.
И потом был еще Билли Уайлдер с его врожденным, даже уникальным чувством комедии, простой реплики, умением веселить. «Увсех есть свои недостатки.» Уайлдер, как и Одьяр, имел прекрасно развитое чувство ритма, был любителем виртуозного джаза.
А при чем тут Мэрилин? Сценическое имя воспоминаний о Кубе до Фиделя. И укулеле, маленькая гавайская гитара. Да, в фильме «В джазе только девушки» Шугар Кейн бренчала на укулеле. Только Уайлдер мог это придумать. Пригласить самый известный секс-символ Голливуда и всучить ей самый смешной инструмент.
Это произведение запомнилось мне образом - или, скорее, последней искрой - голосом Тони Кертиса, вспоминающего о съемках фильма. Это была его первая роль рядом с Джеком Леммоном, более симпатичным парнем.
Он поддался сладким чарам демонической блондинки. Интрига? Это не важно, фильм основан на ожидании. На ожидании поцелуя Тони и Мэрилин.
Однако все достается тому, кто умеет ждать. Глаза закрываются, шеи вытягиваются, касание губ... И это продолжается долго. Там, на белом экране, Тони завидуют миллионы мужчин. Орды самцов, готовых драться, чтобы оказаться на его месте. Дело происходит в 1959 году, Мэрилин на вершине славы. Каждое движение, каждое появление звезды на публике волнуют толпу. Но вот Норма Джин на черно-белой пленке предпочитает воздыхания прекрасного Кертиса.
А что же он?
* * *А он сжимает губы. И произносит знаменитое:
«Целовать Мэрилин, - бросает он, - все равно что целоваться с Гитлером».
Вместо Гитлера он мог бы сказать «с Иудой».
Надо было прождать до 2001 года, чтобы Тони, урожденный Бернар Шварц, вернулся к своим высказываниям. Мэрилин? Гитлер? Никогда, никогда в жизни гордый сын семьи венгерских евреев из Бронкса не мог произнести подобной низости.
Так где же правда?
В конце концов, это неважно. В нашей общей памяти поцелуи Мэрилин навсегда остались с привкусами серы и смерти.
2. Амальгама
Осень 2003 года попахивала вендеттой.
Канал TF1 готовился показать «Дело Доминиси» с Мишелем Серро в главной роли. Фильм, поставленный талантливым режиссером Пьером Бутроном, был экранизацией моей книги «Доминиси не виновен, убийцы найдены», опубликованной издательством «Фламма-рион» за шесть лет до этого. Это достойное издательство решило удовлетворить читательский спрос и переиздать книгу.
Это было чистой случайностью, я готовился к публикации моего второго опуса -«ДФК, аутопсия государственного преступления», посвященного убийству американского президента. Выход книги в свет должен был сопровождаться показом документального фильма на «Канал Плюс»[1].
Двухсерийный художественный фильм на первом канале страны, документальный фильм, сопровождаемый обложкой журнала «Пари-матч» и двумя книгами на полках книжных магазинов.
Чаша была наполнена, жребий брошен, а... ножи наточены.
Когда-нибудь историки, возможно, снова вернутся к «Табу истории», столь дорогого Марку Ферро[2]. Подобно археологам, они отправятся на поиски часа Х, того момента, когда понятие «заговор» стало синонимом безумия для некоторых любящих давать уроки людей. Это стало очень удобным оскорблением, поскольку оно, заранее вводя цензуру, ограничивало рамки проведения расследования. Были забыты Юлий Цезарь, Авраам Линкольн или Сальвадор Альенде, вожди, убитые в результате сговора различных противников. Увидеть в убийстве главы государства результат сговора вполне понятных интересов, по мнению современников, удобно сидящих за своими столами, означало бы докатиться до паранойи.
Почему?
Да потому что сегодня заговор стал чем-то мерзким и отвратительным, объединившим в себе марсиан Ангара-51[3], преследовавших леди Ди палачей из британских секретных служб и нью-йоркские башни-близнецы, которые были разрушены для оправдания нефтяных запросов администрации Буша. Слово «заговор» объединяет все это единым порицанием, как смешное, так и серьезное. Но к чему все это относится?
