Николай Водовозов - Миклуха-Маклай
Благодаря многочисленным извилинам в побережье и неровному рельефу местности Сидней не однообразен, как большинство городов Нового света. Он не напоминает шахматную доску с правильными квадратами одинаковых размеров; некоторые его улицы змеятся по лощинам, поднимаются по возвышенностям; а маленькая бухта, рукава моря, скалы и утесы делят город на особые, не похожие друг на друга части. Порт Сидней сам по себе так обширен, что между многочисленными пристанями на его берегах постоянно происходит большое движение всевозможных яхт, катеров и лодок, придающее городу весьма оживленный и нарядный вид.
Несмотря на то, что Миклуха-Маклай еще не вполне оправился от болезни, он тотчас по прибытии в Сидней принялся за работу. Первым долгом он стал настойчиво пропагандировать мысль о необходимости устройства близ города морской зоологической станции. С этой целью в августе того же года Миклуха-Маклай выступил с публичной лекцией о пользе морских зоологических станций. Лекция имела успех, и ему удалось собрать по подписке сумму в двести фунтов стерлингов. На эти деньги он приступил к организации станции. Место было выбрано очень удачно на живописном берегу, недалеко от города.
В Австралии Миклуха-Маклай мог еще раз лично убедиться, к чему приводило туземцев господство европейских захватчиков. Первобытное население большого материка вымерло с невероятной быстротой, буквально в два-три десятилетия. Вытесненные белыми с прежних мест обитания в пустыню, туземцы лишены были возможности добывать пищу охотой или собиранием плодов. Многие из них, видя, хорошо, что их ожидают голодное прозябание и преждевременная смерть, кончали жизнь самоубийством или отказывались иметь детей и тем самым поддерживать существование рода. Жестокость завоевателей не знала границ. Обрекая туземцев на вымирание, «цивилизованные» белые колонисты издавали «законы», объявлявшие «мародерами и браконьерами, а следовательно заслуживающими быть третируемыми как таковые» всех туземцев, которые не хотели покинуть родные места.
Лалла Рук.
Миклуха-Маклай узнал, что во многих поместьях австралийских скваттеров, богатейших помещиков, владевших многотысячными стадами овец, шерсть которых являлась главным предметом экспорта Австралии, охрана этих стад была поручена конным полицейским, которых закон обязывал стрелять по свободным туземцам, чтобы белых колонистов не раздражал вид их черных соседей.
Остров Тасмания первый среди австралийских колоний был вполне «очищен», по буквальному английскому выражению, от его первоначальных обитателей, число которых ко времени появления белых достигало семи тысяч. Среди австралийских племен тасманийцы, как говорили, были самыми замечательными по своей красоте и доброте. В конце 1834 года последние туземцы Тасмании, преследуемые как дикие звери, были захвачены на оконечности одного возвышенного мыса, и это событие праздновалось с триумфом. Пленных сначала переводили с островка на островок, а затем всех, числом до двухсот, согнали в одну из болотистых долин острова Фляндерса. Там им выдавали скупые порции съестных припасов и щедро угощали уроками катехизиса. И так как они вынуждены были беспрекословно терпеть все, их община приводилась даже как пример преуспеяния христианской цивилизации среди первобытных дикарей. Но за десять лет пребывания в месте ссылки более трех четвертей «облагороженных» христианской религией туземцев перемерло. Тогда двенадцать мужчин,двадцать две женщины и десять детей перевели на другое место, отдав их все же под надзор специальных надсмотрщиков, которые наживались за счет денежных сумм, «великодушно» отпущенных английским правительством на содержание пленных тасманийцев. В 1860 году от когда-то многочисленного племени в живых осталось только шестнадцать человек. В 1869 году умер последний мужчина тасманиец, а за два года до приезда Миклухи-Маклая в Австралию, в 1876 году, умерла последняя женщина этого племени — «королева» Труганина, прозванная англичанами Лалла Рук.
НОВЫЕ СКИТАНИЯ
Миклуха-Маклай прожил в Сиднее около семи месяцев. За это время здоровье его окрепло, и его опять потянуло странствовать. Ученому всегда казалось, что он еще мало сделал, мало узнал, и он торопился как можно больше работать и изучать, совершенно не считаясь с пределом своих физических сил. Своему другу профессору Вирхову он писал из Сиднея: «Начать какую-нибудь работу бывает обыкновенно легче, чем закончить ее удовлетворительно. Наполнить пробелы хламом слов — дело возможное и нередко пускаемое в ход — противно настоящему исследованию. Так как после девятилетнего странствования по островам Тихого океана мне более бросаются в глаза вопросы без ответов, чем вопросы, удовлетворительно разрешенные, и так как здоровье мое достаточно поправилось, то я решил, продолжая избранный мною путь, предпринять новую экскурсию на острова Меланезии».
Слово и дело никогда не расходились у Миклухи-Маклая. За решением немедленно следовало исполнение. В марте 1879 года он сел на американскую шхуну «Saddie F. Caller», заключив с капитаном письменный договор, имевший следующее интересное условие: «В случае, если господин Маклай будет убит туземцами одного из островов, капитан Веббер обязуется не позволить себе никаких насилий относительно туземцев под предлогом наказания».
— Вина белых в отношении островитян Тихого океана, — сказал Миклуха-Маклай, комментируя это условие,— по моему мнению, так громадна, что всякое так называемое «наказание» только увеличит число преступлений против них.
Шхуна «Saddie F. Caller» отправлялась сначала к островам Адмиралтейства, что соответствовало желанию Миклухи-Маклая еще раз побывать на острове Андра, где у него имелись знакомые туземцы. Так как капитану Вебберу было безразлично, в какой части островов начать торговлю, то он легко согласился исполнить желание русского ученого.
Путешественник наблюдал в бинокль, как от берег Андры отделились пироги, направляясь навстречу шхуне. Когда пироги приблизились, с одной из них неожиданно раздался возглас: «Маклай!» Русского путешественника узнали. Между людьми на пирогах завязался оживленный разговор, в котором часто повторялось его имя. Вслед за тем папуасы один за другим полезли по трапу на палубу. Они окружили Миклуху-Маклая, протягивали к нему руки, гладили по плечу, по спине и повторяли его имя с прибавлением слов: «уян, уян» («хороший, хороший») и «кавас, кавас» («друг, друг»).
При помощи небольшого словаря диалекта этого острова, составленного русским ученым еще в прошлое посещение, он объяснил туземцам, что капитан пришел сюда за «бечтема» (трепанги), за «поэсю» (жемчужные раковины) и за «писпонем» (черепаха) и что в обмен за это они могут получить большие и маленькие «самель» (железо, ножи), «памос» (красная бумажная материя) и «буляб» (стеклянный бисер).
