Николай Водовозов - Миклуха-Маклай
Утром город представился глазам русского ученого, весь залитый лучами яркого солнца, утопающий в зелени, как в зеркале, отражающийся в воде залива, по которому сновали бесчисленные китайские джонки и лодки.
К борту «Flower of Jarrow», как пчелы к цветку, прилепились десятки таких лодок, наполненных всякой всячиной, но более всего фруктами. Груды ананасов, манго, кокосовых орехов отдавались за бесценок. Миклуха-Маклай с удовольствием вглядывался в пеструю толпу сидевших в лодках людей, различая смуглые лица индусов, стройные тела с грациозными движениями и светложелтые полуобнаженные фигуры китайцев.
Не дожидаясь окончания торга, Миклуха-Маклай отправился на берег. На набережной, застроенной каменными лавками, его оглушило шумное движение. После тишины берега Маклая он с трудом переносил суматоху большого города.
За низкими каменными зданиями шли двухэтажные дома китайского населения. Верхние этажи были жилые, нижние заняты лавками. Китайцы, в одних юбках или шароварах, сидя в лавках или у порогов, расчесывали друг другу длинные косы, брили головы и подбородки. За этим занятием они проводили целые часы. Некоторые, сидя, клали голову на столик, а цырюльник, обрив, прилежно начинал поколачивать их по спине в виде массажа.
Жара, шум, множество суетящихся людей так утомили Миклуху-Маклая, что он поспешил взять карету, чтобы поскорее добраться до отеля в европейской части города. Сингапурские экипажи в то время были очень оригинальны. Без рессор, похожие на люльки, обложенные подушками и цыновками. Для кучера в этом экипаже места не оставалось, и он должен был бежать рядом, не отставая от лошади, держа ее под уздцы и управляя ее движением.
Экипаж Миклухи-Маклая быстро миновал высокий деревянный мост, отделявший китайский квартал от европейского. Здесь было другое — простор, чистота, прекрасная архитектура домов, закрытых мелкой, вьющейся, как плющ, зеленью с голубыми яркими цветами. Дорога все время шла по великолепной аллее, между мускатными деревьями с померанцевыми и розовыми кустами.
Взяв в отеле номер, Миклуха-Маклай с удовольствием почувствовал себя в одиночестве. Последние дни он испытывал сильное недомогание, которое преодолевал исключительным напряжением воли. Теперь болезнь сломила его. Он лег в постель, и звон и шум, раздававшиеся в его ушах, казались ему отголосками городского шума.
Семь месяцев пролежал больной Миклуха-Маклай в Сингапуре. Врачи заявили, что только немедленный отъезд в страны более умеренного климата может спасти ему жизнь.
Сначала Миклуха-Маклай предполагал отправиться на север по берегам Тихого океана, чтобы, продолжая свои исследования человеческих рас от экватора до полярного круга, через Владивосток вернуться на родину. В России он мог бы спокойно заняться обработкой уже добытых им материалов, на что понадобилось бы несколько лет жизни.
Этот план очень соблазнял его, но вместе с тем ему было жаль прерывать свое путешествие в тот момент, когда к его голосу в защиту туземцев стало прислушиваться мировое общественное мнение. Он никогда не был сухим, кабинетным ученым, любовь к науке никогда не заглушала в нем любви к людям, а, наоборот, делала ее только сильней. Если бы он вернулся в Россию, Русское географическое общество, без поддержки которого он не мог обойтись, несомненно предложило бы ему остаться в рамках «бесстрастного» исследователя жизни первобытных людей и в таком духе подготовить для печати собранные им материалы. Что Русское географическое общество ждало от него именно этого, он знал из писем, которые хотя и редко, но все же получал из Петербурга.
Точку зрения Географического общества на деятельность замечательного русского путешественника официально изложил вице-председатель общества знаменитый географ П. П. Семенов, писавший: «Второе продолжительное пребывание посреди диких племен Новой Гвинеи и притом в совершенно изменившихся условиях, при коих, вместо прежней своей недоверчивости и отчужденности, папуасы подчинились влиянию белого человека, смотря на него, как на какое-то высшее существо, совершенно изменило и отношение Маклая к папуасам. Вместо того чтобы смотреть на них, как прежде, совершенно объективно, как на предмет научного исследования, он как бы сроднился с ними, полюбил их и с увлечением вошел в роль их руководителя и покровителя. Такой характер приняла вся дальнейшая его деятельность, и дальнейшие его поездки, с 1878 по 1882 год, были обусловлены уже не чисто научными, антропологически-этнографическими целями, а желанием быть трибуном диких папуасов, активным защитником прав, по его мнению, угнетаемых и стираемых с лица земли австралийских племен».
Конечно, П. П. Семенов ошибался, полагая, что только после второго пребывания на берегу Маклая путешественник выступил в защиту угнетаемых туземцев. Уже после посещения Папуа-Ковиай Миклуха-Маклай, как мы видели, официально обратился к голландским властям с требованием оградить туземцев от варварского истребления. Да и вся его деятельность в качестве антрополога и этнографа определялась общими демократическими и гуманистическими его взглядами.
Учитывая это неодобрительное отношение к себе со стороны русских коллег и правительства, Миклуха-Маклай решил пока не возвращаться на родину, а временно поселиться в Австралии. Это позволяло ему оставаться вблизи района его путешествий и в то же время иметь все необходимые удобства для работы. В июле 1878 года он приехал в город Сидней и остановился в доме русского вице-консула, охотно оказавшего гостеприимство прославленному соотечественнику.
Город Сидней расположен на южном берегу великолепнейшей в мире бухты Порт-Джаксон. При входе в порт с южной стороны высится памятник мореплавателю Куку, открывшему эту бухту в 1770 году, а на северной стороне — памятник Лаперузу, который в 1788 году отправился отсюда в свое последнее плавание.
Сидней — самый древний город Австралии, хотя со дня его основания прошло всего только полтораста лет. В начале колонизации материка Сидней был простым пенитенциарием[20], а затем главной из тюрем, разбросанных по соседним территориям. Это было в те времена, когда заселение Австралии шло исключительно путем присылки преступников из Англии. К моменту приезда Миклухи-Маклая Сидней был уже крупнейшим городом южного Материка и оспаривал первенство у города Мельбурна, сказочно выросшего после открытия около него золотых приисков. жители Сиднея с гордостью назвали свой город «Queen of the Sauth» («Королева юга»).
Благодаря многочисленным извилинам в побережье и неровному рельефу местности Сидней не однообразен, как большинство городов Нового света. Он не напоминает шахматную доску с правильными квадратами одинаковых размеров; некоторые его улицы змеятся по лощинам, поднимаются по возвышенностям; а маленькая бухта, рукава моря, скалы и утесы делят город на особые, не похожие друг на друга части. Порт Сидней сам по себе так обширен, что между многочисленными пристанями на его берегах постоянно происходит большое движение всевозможных яхт, катеров и лодок, придающее городу весьма оживленный и нарядный вид.
