Константин Лапин - Подснежник на бруствере
Снайпер Клава Маринкина.
Рая Скрынникова и Ольга Быкова после удачной «охоты».
Группа снайперов-комсомолок (слева направо): Соня Кутломаметова, Тоня Дьякова, Ольга Марьенкина, Таня Кузина, Тоня Комарова, Лида Онянова, Клава Иванова, Маша Аксенова, Рая Скрынникова и Ольга Быкова.
«Отлично стреляет, обойдется без нянек!» — сказал снайпер-наставник Николай Санин, понаблюдав в течение дня за действиями Нины Обуховской, впервые вышедшей на огневую позицию.
Гроза фашистов, первый учитель девушек-снайперов М. Г. Ганночка, имевший на своем боевом счету 138 уничтоженных гитлеровских солдат и офицеров.
Село Пружинцы на Калининщине. Здесь стояла редакция армейской газеты «Фронтовик», в которой служил художник Илья Кричевский, сделавший этот рисунок.
На огневой позиции. Впереди — снайпер Таня Кузина, на втором плане — Тоня Комарова.
«Стреляли на „пять“!» — говорит жест Саши Шляховой, комсорга девичьей снайперской роты. В этот день вместе с напарницей Клавдией Прядко они уничтожили пять фашистов. На прикладе именной винтовки Шляховой выгравирована надпись: это подарок ЦК ВЛКСМ за отличную стрельбу.
С маленькой любительской фотографии увеличена эта дружная группа. В нижнем ряду (слева направо): Зоя Бычкова, лейтенант, комсорг роты (фамилию его не удалось установить) и Клава Маринкина; стоят: Клавдия Прядко, Нина Обуховская, Саша Шляхова, Люба Макарова.
Калининский фронт, лето 943 года. Снайперы (слева направо): Тоня Комарова, Лида Онянова, Клава Иванова.
Снайпер Шура Виноградова
По дорогам войны. Латвия, октябрь 1944 года. Из блокнота художник И. Кричевского.
Огонь по врагу! Слева — Полина Крестьянникова, на переднем плане — Аня Носова.
Писатель Владимир Петрович Ставский на Калининском фронте. Осень 1943 года.
Обелиск у деревни Турки-Перевоз.
Снайпер Нина Лобковская. Рисунок фронтового художника И. Кричевского.
В снайперской засаде: Тоня Дьякова (впереди) и Ольга Марьенкина.
Кавалеры орденов Славы снайперы Нина Лобковская, Люба Макарова, Шура Виноградова, Юля Белоусова и Аня Носова.
Снайпер Руфа Оськина обижалась, когда подчеркивали ее малый рост. Ведь это не помешало ей истребить немало фашистов.
Веселые лица, копны волос не умещаются под беретами, девчата как девчата! А ведь за спинами ветеранов — путь от Невеля до Берлина, могилы боевых друзей и подруг, целый лес белых крестов: свыше трех тысяч гитлеровцев «списала со счета» одна только женская снайперская рота.
Проверив посты, возвращаюсь к большой ели на перекрестке. Негромко окликаю автоматчика. Молчание. Повторяю оклик громче. Где же он? И тут слышу, как с треском ломается сук, шуршат потревоженные ветки, наконец, раздается глухой удар о землю.
— О, черт! Тута я, старшая, ногу вот зашиб… А я думал, не вернешься. Думал, ищи свищи теперь ветра в поле.
— Дурачок! Как же я могла не вернуться?
За лесом встает зарево, тревожные отсветы озаряют края низких облаков, нарастает шум боя. Решаю забраться на верхушку ели.
Пока лезла, исцарапала лицо и руки, облепила пальцы смолой. Но забралась не зря: сверху открывался широкий обзор. За лесом виднелось поле, дальше, по краю горевшей деревни, тянулись окопы противника. К ним бежали — отсюда казалось — медленно ползли — наши бойцы. Передние достигли вражеских траншей, автоматную трескотню перекрыли взрывы гранат. Черные силуэты заметались среди пламени: не то наши уже в деревне, не то немцы удирают.
— Свисти, парень! — громко скомандовала я, а сама кричу на весь лес: — Эй, девчата, ко мне! Наши в деревне!
Отделение собралось на перекрестке дорог. Начинает светать, можно разглядеть возбужденные, несмотря на бессонную ночь и усталость, лица. Мой автоматчик, обретя в кругу девушек прежний задор, говорит насмешливо:
— Зря ночку прокуковали на суку, лучше бы выспались.
Ох, многого ты еще не знаешь, парень! Не видел ты, как немец под Демешкином обходил батальон с фланга, как стрелял по нашим с тыла в «Долине смерти». Нынче враг не решается взять нас в кольцо, сам больше всего боится окружения. А может, и силенок не стало хватать на два дела сразу…
Совсем было собрались идти к пушкарям: у них связь с батальоном. Но из леса показался связной. КП батальона перебрался в деревню, передал он, сейчас будут сниматься пушки. Надо догонять роту.
Связной вел нас полем, держась колышков, которыми саперы обозначали разминированные ходы. Мы шли за ним, ступая след в след.
В освобожденной деревне встретила боевых подруг, свою напарницу. Снова я дома, среди своих. И снова первый батальон с честью выполнил боевую задачу.
Снайперская смекалка помогает разведчикам
Не задерживаясь на промежуточных рубежах, Третья ударная армия с боями двигалась на запад. В середине июля были освобождены города Себеж и Идрица. Врага теснили по всему фронту, он откатывался так быстро, что уже не успевал оставлять позади себя «зону пустыни», как на Псковщине.
Мы и не заметили, как очутились в Латвии — такая же земля, такие же деревья и травы, как у нас в России.
Но скоро стала бросаться в глаза разница и в пейзаже и в быте окрестных жителей. Дороги, выложенные белым щебнем, обсажены по бокам плодовыми деревьями, поля пестрят межами, хутор от хутора отстоит нередко на несколько километров. Живут, видно, неплохо. Крыши домов и сараев покрыты листовым железом, красной черепицей или шифером. Перед усадьбами — клумбы с георгинами, высокими гладиолусами, кусты роз. Железный ветряк качает воду в дом, в коровник и в свинарники. От столбов на шоссе отводы телефонных проводов к хуторам.
Все это разглядываю мельком, пока шагаю по шоссе, догоняя ушедшую вперед часть. Дорога сворачивает в лесок — совсем небольшой по нашим российским масштабам. Здесь сосредоточиваются полки 21-й гвардейской Невельской стрелковой дивизии.
Немцам удалось наконец закрепиться на каком-то промежуточном рубеже, они стали в оборону. Началась наша работа.
