Джованни Казанова - История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 3
Мы садимся в фиакр. Патю говорит кучеру:
— К Пор-Шайо.
— Слушаю, мой господин.
Мы там уже через полчаса. Останавливаемся у ворот, на которых я читаю «Отель дю Руль». Ворота закрыты. Усатый слуга, вышедший из задней двери, подходит нас оглядеть. Удовлетворенный осмотром, открывает. Мы сходим с фиакра, заходим, и он закрывает дверь. Женщина, хорошо одетая, учтивая, без одного глаза, возраста под пятьдесят лет, спрашивает нас, хотим ли мы пообедать и нужно ли нам общество девиц. Мы говорим, что да, и она ведет нас в залу, где мы видим четырнадцать девиц в белой униформе из муслина, с работой в руках, сидящих полукругом, которые при нашем появлении встают и делают нам одновременно глубокий реверанс. Все хорошо причесанные, все примерно одного возраста и все хорошенькие, кто большая, кто маленькая, брюнетки, блондинки, шатенки. Мы подходим к каждой и говорим несколько слов, и в тот момент, когда Патю выбирает свою, я останавливаюсь на моей. Две выбранные издают крики радости, бросаются нам на шею и уводят нас из залы в сад, в ожидании, когда нас позовут обедать. М-м Париж оставляет нас, говоря:
— Идите, господа, прогуляться в моем саду, насладитесь свежим воздухом, миром, спокойствием и тишиной, царящими в моем доме, и я отвечаю за здоровье девушек, которых вы выбрали.
После короткой прогулки каждый из нас отвел свою избранницу в комнату на первом этаже. Девушка, которую я выбрал, имела некоторое сходство с Коралиной, так что я отдал ей должное. Нас призвали к столу, где мы довольно неплохо пообедали, но едва мы выпили кофе, — тут как тут кривая с часами в руке, которая отозвала двух девиц, говоря нам, что наша вечеринка закончилась, но, заплатив еще шесть франков, мы можем развлекаться до вечера. Патю ответил, что он согласен, но хотел бы выбрать другую, и я присоединился к его мнению.
— Пойдемте, вы хозяева.
Мы снова входим в сераль, снова выбираем, и отправляемся погулять. В этот второй раунд, естественно, нам показалось, что времени слишком мало. Нам пришли объявить об этом в самый неподходящий момент, но пришлось смириться и подчиниться правилам. Я позвал Патю на переговоры, и после философских рассуждений мы решили, что эти удовольствия, ограниченные временем, несовершенны.
— Пойдем снова в сераль, — сказал я ему, — выберем по третьей и договоримся о том, что остаемся до-завтра.
Патю согласился с моим проектом, и мы отправились сообщить об этом аббатисе, которая сочла нас людьми мудрыми. Но когда мы вошли в залу, чтобы сделать новый выбор, и те, кого мы выбирали раньше, оказались отвергнуты, все остальные стали насмехаться над ними, и те в отместку нас освистали и назвали быками.
Но я был поражен, когда я увидел, какая третья красотка. Я возблагодарил небо, когда она, наконец, убежала, потому что увидел, что занимался ею четырнадцать часов. Ее звали Сент-Илер; это та, которая, под этим же именем, стала знаменита год спустя, будучи с милордом, который увез ее в Англию. Она смотрела на меня с видом гордым и презрительным. Я должен был потратить больше часа, прогуливаясь с ней, чтобы ее успокоить. Она сочла меня недостойным ложиться с ней, потому что я имел дерзость не выбрать ее ни в первый, ни во второй раз. Но когда я объяснил ей, что моя оплошность была вызвана тем, что мы хотели ее выбрать оба, она стала смеяться и была со мной очаровательна. Эта девочка имела ум, культуру и все то, что нужно, чтобы сделать карьеру в профессии, в которой она подвизалась. Патю сказал мне по-итальянски, когда мы ужинали, что я опередил его лишь на мгновенье, но он хочет получить ее через пять-шесть дней. Он уверил меня на другой день, что проспал всю ночь, но я вел себя иначе. Сент-Илер была очень довольна мной и расхвалила своим подругам. Я возвращался к м-м Париж более десяти раз, перед тем, как переехать в Фонтенбло, и у меня не хватало смелости брать там другую. Сент-Илер праздновала победу, привязав меня к себе.
Отель дю Руль стал причиной того, что я охладел к преследованию Коралины. Венецианский музыкант по имени Гуаданьи, красивый, знающий в своем искусстве и полный ума, понравился Коралине две или три недели спустя после того, как я порвал с ней. Красивый мальчик, обладающий лишь видимостью мужественности, заинтересовал Коралину и стал причиной ее разрыва с принцем Монако, который застал их на месте преступления. Но Коралина сумела обернуть дело так, что восстановила отношения с принцем месяц спустя, и так удачно, что подарила ему через девять месяцев малышку. Это была девочка, которую назвали Аделаида и которой принц дал приданое. Потом принц покинул ее, после смерти герцога де Валентинуа, чтобы жениться на мадемуазель Гриньоль, генуэзке, и Коралина стала любовницей графа де ла Марш, который в настоящее время принц де Конти. Коралины уж больше нет, как и ее сына, которого этот принц от нее имел, и которого назвали графом де Монреаль. Но вернемся к моим делам.
Мадам Дофин разрешилась от бремени принцессой, которая получила титул мадам де Франс. В августе я смотрел в Лувре новые картины, которые художники королевской Академии живописи представили публике, и, не увидев там батальной живописи, решил пригласить из Венеции в Париж моего брата Франсуа, который проявил талант в этом жанре. Поскольку Паросселли, единственный во Франции художник-баталист, умер, я решил, что мой брат сможет поймать здесь удачу; Я написал г-ну Гримани и брату и убедил их, но он прибыл в Париж лишь в начале следующего года.
Король Луи XV, который страстно любил охоту, привык проводить каждый год шесть недель осени в Фонтенбло. Возвращались в Версаль в середине ноября. Это путешествие обходилось ему в пять миллионов. Перевозили с ним все, что могло понадобиться для развлечения всех иностранных министров и всего двора. Его сопровождали также французские и итальянские комедианты, и актеры и актрисы Оперы. Фонтенбло в эти шесть недель выглядел намного более блестящим, чем Версаль. Несмотря на это, большой Париж не оставался без спектаклей. Имелись опера, комедии французская и итальянская, поскольку обилие актеров позволяло заместить тех и других.
Марио, отец Баллетти, вполне восстановивший свое здоровье, должен был ехать вместе со своей женой Сильвией и всем своим семейством, и пригласил меня с собой, предложив занять квартиру в доме, который он снял, и я согласился. Я не мог бы найти лучшего случая, чтобы узнать двор Людовика XV и всех иностранных министров. Кроме того, я был там представлен г-ну де Морозини, сегодня Прокуратору Сен-Марк, тогда — послу Республики при короле Франции. В первый день, когда давали оперу, он предложил мне его сопровождать; это была музыка Люли. Я сидел в партере, как раз под ложей, где находилась мадам де Помпадур, которую я еще не знал. В первой сцене появилась знаменитая Мор, которая вышла из-за кулисы и на втором стихе испустила крик такой силы и такой неожиданный, что я решил, что она взбесилась; я издал непроизвольно смешок, не ожидая, что его сочтут неуместным. «Голубая лента» [36], находящийся рядом с маркизой, спросил меня сухо, из какой я страны, и я сухо ответил, что из Венеции.
