Анна Федорец - Савва Морозов
Есть люди, которые заняты своим делом — тем, которое полностью отвечает их устремлениям и позволяет в наибольшей мере раскрыться их талантам. Эти счастливцы легко шествуют по уготованному им пути, нередко принимая выпавшие на их долю лишения как должное: наградой за все страдания служит редкая возможность заниматься любимым делом. Савва Тимофеевич такой возможности оказался лишен. Это был человек, вечно сомневающийся, тем ли, чем надо, он занят, вечно стремящийся к некоей смутно угадываемой и постоянно ускользающей, как радуга, цели. Вечно жалеющий, как Егор Булычов: «Жил я мимо настоящего дела». Но всё это придет потом. А в самом конце 1880-х годов Савва Тимофеевич был полон кипучей энергии. На уме у него, помимо Никольской мануфактуры, помимо химии и ученых степеней, были и другие, не менее важные дела. В ряду этих дел едва ли не первое место занимала женитьба.
История женитьбы Саввы Морозова довольно любопытна. Ее обстоятельства немало говорят о характере и убеждениях молодого купца. Получив директорский пост и обретя финансовую самостоятельность, Савва Тимофеевич впервые в полной мере почувствовал собственную силу, а также связанную с ней ответственность за себя и ближних. Пора было подумать и о создании собственной семьи. В этом вопросе Савва Тимофеевич повел себя недолжным для христианина образом: влюбился в замужнюю женщину. Причем влюбился страстно, буйно, потеряв голову от охвативших его чувств.
Предметом увлечения Саввы Морозова стала молодая старообрядка Зинаида Григорьевна (1867–1947), урожденная Зимина. Среди современников Морозова было распространено убеждение, что 3. Г. Зимина происходила из рабочей среды и трудилась на одном из предприятий клана Морозовых. Так, князь С. А. Щербатов называет ее бывшей ткачихой. М. А. Алданов пишет, что рабочие уважали Савву Тимофеевича не только за постоянную заботу о их интересах, но и так как «…знали, что он женат на красавице «присучалыцице»,[150] еще не так давно стоявшей за фабричным станком». Однако современные исследования показали, что наемной работницей Зинаида Григорьевна не была. Дочь богородского купца второй гильдии, почетного гражданина Г. Е. Зимина, с детства готовили к исполнению купеческих обязанностей. Работать за станком она могла с той же целью, что и Савва Тимофеевич в Манчестере — чтобы понять самые основы текстильного дела.
В середине 1880-х годов Зинаида Григорьевна была замужем за Сергеем Викуловичем Морозовым — двоюродным племянником Саввы Тимофеевича. Одна из современниц, хорошо знавшая супругов Морозовых, писала о их взаимоотношениях: «Не думаю, чтоб любовь была. Просто она была очень бойкая, энергичная, а он слабохарактерный, нервный очень. И очень хорош собою, волосы хорошие. Чем-то на француза походил». Безвольность мужа, его страсть к азартным играм и скачкам, а также полное нежелание заниматься семейным делом вряд ли были по нутру энергичной Зинаиде Григорьевне. То, что в первом, недолгом, браке купеческая дочь жила без любви, подтверждают ее собственные воспоминания: «Он очень меня любил, но всегда мне говорил: «Я тебе не пара». Он был немного странный человек, и я его любила, как друга».[151] Но любовь к другу и любовь к мужу — такие разные, диаметрально противоположные явления…
Современные исследователи утверждают, что Савва Тимофеевич впервые увидел Зинаиду Григорьевну еще будучи студентом, в день ее венчания с Сергеем Викуловичем. Невесте было 17 лет — на семь лет меньше, чем жениху. Отношения двух купцов Морозовых были добрыми. Однажды Савва Тимофеевич пригласил Сергея Викуловича на один из вечеров, устраивавшийся в «Клубе служащих» Никольской мануфактуры. «Но накануне Сергей уехал на охоту, а Зинаида, проявив упрямство и своенравие, пришла одна. Савва Тимофеевич быстро подошел к ней и любезно проводил в зал. Так началось их знакомство. А вскоре в Орехово-Зуеве заговорили о новом увлечении С. Т. Морозова, до Марии Федоровны дошел слух о тайной переписке сына с Зинаидой и их встречах. Мария Федоровна говорила об этом с сыном, но Савва упорно молчал и продолжал встречаться с Зинаидой».[152]
Чувство Саввы Тимофеевича к юной Зинаиде было взаимным и столь сильным, что молодые люди не остановились даже перед разводом, инициатором которого, по-видимому, являлся Савва. В ту эпоху развод, да еще в старообрядческой среде, являлся страшным грехом, делом практически немыслимым. Он бросал тень позора не только на разводящуюся пару, но и на родственников с обеих сторон. Да и разрешения на развод добиться было непросто; ситуацию несколько облегчало лишь то, что у семейной пары не было детей.
Зинаида Григорьевна долго сомневалась, прежде чем решиться на развод. Ведь она не только обрекала себя на общественное порицание и крупную ссору с родственниками, но и вступала на зыбкую почву, где всё ее будущее зависело только от Саввы и его порядочности. Свое тяжелое состояние она описывает в мемуарах: «Когда началась моя любовь к Савве Тимофеевичу, мы с Серг[еем] Викул[овичем] были в Крыму, мне было 18 л[ет], и я, не будучи плаксивой, целые дни плакала и не знала: решаться ли мне на развод… Я помню, я сидела у окна… К дому, где мы жили, подъезжает коляска, запряженная четверней. Выходит из нее А. А. Остроумов (он уезжал с своей женой), в руках у него букет дивных роз, который он несет как-то боком, входит ко мне и говорит: «Все ревешь… на цветы». Он знал мою драму и понимал, что в то время развод не шутка».[153] Через много лет после этого события Зинаида Григорьевна с теплотой отзывалась об Алексее Александровиче Остроумове — выдающемся русском враче-терапевте, профессоре терапевтической клиники Московского университета (с 1880 года): хотя Остроумов и держал себя «резко, даже временами грубо», это «…был человек большой души, ко мне он относился трогательно».
Несмотря на все переживания, 26 января 1887 года решением Владимирского окружного суда брак Зинаиды Григорьевны и Сергея Викуловича Морозовых был расторгнут. «Весной 1888 года Савва и Зинаида стали встречаться почти открыто». Родители восприняли такую связь «…как немалый позор. Мария Федоровна вызвала к себе Савву, но, увидев его счастливые глаза, спокойную убежденность в своей правоте и уверенность в будущем с Зинаидой, не стала уговаривать его расстаться с этой женщиной».[154] Видимо, Мария Федоровна, будучи женщиной умной и многоопытной, понимала, что переупрямить старшего сына она не в силах. Запретный плод, как известно, приобретает особую сладость. Поэтому… не лучше ли отойти в сторону и подождать — авось Саввушка пресытится общением с любезной ему «разводкой» и выберет себе невесту получше? А чтобы избежать скандала, можно было бы выплатить Зинаиде Григорьевне определенную сумму или даже обеспечить ее пожизненным содержанием. Однако подобным мыслям, если они и мелькали в голове Марии Федоровны, не суждено было осуществиться.
