Владимир Фёдоров - В поисках оружия
Мы поделились своими мыслями с моряками. Те целиком разделили наши опасения. Охрана всех северных водных пространств Российской империи лежала на одном устаревшем военном судне "Бакане". Кроме него, для этой цели были предназначены две подводные лодки и английский легкий крейсер "Ифигения" с незначительным тоннажем и слабым вооружением.
Перебросить некоторое количество кораблей из Балтийского моря было невозможно, так как выход из него преграждали немцы. А обращения к Англии с просьбой выделить хоть кое-что из состава ее огромного могущественного флота фактически не увенчались успехом.
Постепенно мы перезнакомились друг с другом. Состав миссии был теперь совершенно иной, чем во время командировки в Японию. Там все были инженерами, все окончили курс Артиллерийского училища и академии. Сейчас в состав миссии входили моряки, артиллерист, инженер, чиновник. Причем каждый отличался предельной замкнутостью. Объединял нас лишь адмирал Русин, в высшей степени общительный человек, да еще молодой лейтенант Н. П. Любомиров, "веселый пассажир", как мы его называли.
Крейсер шел со скоростью 22 узла. Все как будто предвещало самое приятное путешествие - быстрота хода, комфортабельные каюты, значительные размеры крейсера, а следовательно, и меньшая качка во время осенних бурь в Ледовитом океане.
Подойдя к узкому выходу из Белого моря в Ледовитый океан, корабль замедлил ход. Начались участки, заминированные германцами. Дальнейшее движение крейсера происходило исключительно под тралами. Впереди нас шли три пары английских тральщиков. Каждая пара буксировала на определенной глубине стальной трос. Он прочесывал в воде коридор шириной более 200 метров. Если на пути тральщика попадалась мина, то он зацеплял за минреп и подсекал смертоносный снаряд. Потом всплывшую мину отводили в сторону и расстреливали. Всю ночь, утро и часть следующего дня мы еле двигались за тральщиками.
Наконец капитан каравана тральщиков поднялся на борт нашего крейсера и объявил, что далее море свободно от мин и он возвращается в Архангельск.
Было 22 октября - день, очень памятный в моей жизни.
Крейсер шел полным ходом. Проводив капитана, мы отправились пить чай в нижнюю столовую. Завязался разговор о случаях гибели судов от мин. Один из моряков рассказывал, что взрыв мины вызывает часто по детонации взрыв пороховых погребов, далее следует взрыв паровых котлов, и корабль, получив огромные пробоины и повреждения, гибнет в несколько минут. При таких обстоятельствах, говорил моряк, еще не было случая, чтобы корабль спасся.
Адмирал Русин, между прочим, заметил, что капитан тральщиков, по его мнению, преждевременно оставил крейсер: у того места, где мы сейчас находимся, совсем недавно наскочил на мину шедший в Архангельск транспорт с углем.
Не успел адмирал закончить фразу, как раздался оглушительный треск. Страшный толчок потряс крейсер.
- Мина! - крикнул кто-то.
Не теряя ни секунды, мы устремились к верхнему деку.
Трапы были переполнены бегущими людьми. Общий поток увлек и меня. С трудом выбрался я из толпы, забежал в свою каюту, надел пальто и спасательный пояс. На это ушло, наверное, не более минуты. События развивались с головокружительной быстротой.
Когда я поднялся на верхний дек, большая часть шлюпок была уже на воде. Все они стремились как можно скорее отплыть от тонущего судна, чтобы не попасть в водоворот при его погружении. В каждой шлюпке находилось по 20-25 человек. Несколько лодок уже опрокинула волна, и до нас доносились крики о помощи. Крейсер быстро погружался носовой частью, вздымая вверх корму.
На палубе оставались только две шлюпки. Их спуском распоряжался молодой мичман. Он знаком предложил мне занять место в шлюпке. В эту минуту показался адмирал Русин. В руках его был маленький желтый портфель с секретными документами, за которым он забегал в каюту. Я крикнул, чтобы он скорее садился в уже спускающуюся шлюпку. Быстро пожав руку капитану, Русин присоединился к нам.
Командир "Арлянца" капитан Норис с бесстрастным лицом наблюдал за гибелью своего крейсера. Он не имел права покинуть корабль. Слева и справа от капитана стояли два старых матроса, добровольно оставшиеся при нем. Я хорошо помню эту картину, олицетворявшую дисциплину и преданность своему долгу. Трудно описать то чувство, которое я испытывал, глядя на этих трех спокойно стоящих людей.
Гибнущий крейсер могучим ревом гудка взывал о помощи. Так кричит насмерть раненный зверь...
Рев гудка должен был вернуть к нам тральщиков, которые, по всей вероятности, не успели еще далеко отойти.
К счастью, при взрыве мины не произошло детонации пороховых зарядов на корабле, взрыва котлов также не было. Предстояла лишь борьба с разбушевавшейся стихией в 100 милях от берега.
Наша шлюпка медленно спускалась с верхнего дека судна. До воды довольно большое расстояние: высота крейсера равнялась трехэтажному дому. Так как у корабля был боковой крен, шлюпка опускалась неправильно. Она зацепилась за борт крейсера и чуть не опрокинулась. Многие при этом упали в воду. Я едва удержался, схватившись за скамейку. С большим трудом удалось наконец выровнять шлюпку.
А на палубу тонущего корабля все выбегали люди. Это были главным образом члены команды - пострадавшие при взрыве машинисты и кочегары. Не найдя спасательных средств, они прыгали с большой высоты, пытаясь попасть в нашу шлюпку. В результате она потеряла равновесие и приняла почти вертикальное положение. И опять многие пассажиры, не сумев удержаться, полетели из шлюпки в бушующие волны.
Наконец шлюпку кое-как спустили на воду. В тот же момент из нижнего кингстона гибнущего судна потоком хлынула вода, заливая нас. К счастью, вблизи оказалось несколько пустых шлюпок - их прибивало волнами к гибнущему крейсеру. Одним махом мы перепрыгнули в них и изо всех сил налегли на весла.
Не помню, сколько времени прошло до подхода тральщиков. Все шлюпки бросились к ним: эти небольшие корабли были единственным спасением для пострадавших.
Тяжело было шлюпкам бороться с океанской волной. Гибелью грозило всякое неловкое движение - ведь трехметровые валы могли легко захлестнуть утлую ладью. Но еще труднее оказалась борьба со стихией, когда мы пытались перебраться со шлюпки на борт тральщика.
Подходить вплотную было нельзя: волнение разнесло бы в щепы лодку при ударе о борт тральщика. Волны то подымали шлюпку высоко над его бортом, то швыряли ее в водяную пропасть. Надо было поймать подходящий момент. Вот -наконец удалось поставить шлюпку параллельно борту тральщика. В следующую минуту ее бросило высоко вверх. Как только оба борта на мгновение оказались на одном уровне, мы попытались перепрыгнуть на тральщик. Десятки рук подхватили и потащили нас к себе. Так повторялось несколько раз, пока шлюпку не покинули все пассажиры.
