Джим Корбетт - Храмовый тигр
Как-то вечером моя сестра Мэгги и я ловили рыбу на реке Боар в трех милях от нашего дома в Каладхунги. Я поймал уже двух небольших махсиров, сидел на скале и курил. Внезапно появился Джофф Гопкинс на слоне (позднее он стал начальником Управления охраны лесов штата Уттар-Прадеш). Он ожидал приезда друзей, а так как к столу не хватало мяса, вооружившись винтовкой 240-го калибра, направился подстрелить каркера или павлина. Поскольку мы наловили уже достаточно рыбы, то приняли предложение Джоффа поехать с ним поискать дичь. Мэгги и я сели на слона. Перебравшись через реку, я показал погонщику, куда идти. Местность была покрыта низкой травой и зарослями дикой сливы. Вскоре под одним из деревьев я заметил мертвого читала. Остановив слона, я спрыгнул на землю, чтобы выяснить причину смерти животного. Это оказалась старая самка, умершая сутки назад. Так как на ней не было видно следов насилия, я решил, что она погибла от укуса змеи. Я уже повернулся, собираясь уходить, но тут заметил на траве каплю свежей крови, которая показывала, что животное, потерявшее ее, направлялось в сторону от мертвого читала. Осмотрев траву немного дальше, я увидел еще одно пятно. Озадаченный этим свежим кровавым следом, я стал искать, куда он ведет, дав знак погонщику направлять слона за мной. След тянулся по траве на расстоянии шестидесяти или семидесяти ярдов и кончался у густых кустов высотой около пяти футов. Пройдя вплотную к кустарнику, я обеими руками — моя удочка осталась на слоне — широко раздвинул кусты. Головой ко мне прямо у меня под руками лежал тигр и ел читала-самца с бархатистыми рогами. Когда я раздвинул кусты, тигр поднял голову и посмотрел на меня; его глаза яснее всяких слов говорили: «Ого! Черт возьми!» Точь-в-точь то же самое сказал тогда себе и я. К счастью, ошеломленный неожиданностью, я застыл на месте, — должно быть, потому что мое сердце перестало биться. Тигр, лежавший так близко, что ему ничего не стоило протянуть лапу и ударить меня по голове, взглянул мне прямо в глаза, затем одним плавным и грациозным движением поднялся, повернулся и скрылся в росших позади него кустах. Читала тигр убил в зарослях дикой сливы незадолго до нашего появления. Перенося добычу в укрытие, он прошел мимо мертвой самки и оставил кровавый след, который и привел меня к нему. Трое людей, сидевших на слоне, не видели тигра до тех пор, пока он, прыгнув, не показался над кустами. Тогда погонщик в ужасе закричал:
— Осторожно, саиб! Тигр!
* * *Снова упустив тигрицу, я присоединился к своим гарвальцам. Пока они разрезали тушу сероу, чтобы ее удобнее было нести, я напился чаю. Затем мы вместе вернулись к впадине возле скалы, где была найдена запекшаяся кровь. Эти люди неоднократно сопровождали меня во время охоты; увидев столько крови на листьях, они единодушно высказали мнение, что у тигрицы внутренняя рана и что она, несомненно, умрет через несколько часов. С этим я не мог согласиться, так как знал, что рана ее неглубока, и если дать тигрице время оправиться, труднее будет ее выследить.
Если вы хотите получить некоторое представление о местности, которую нам предстояло обследовать в тот день, вообразите себе склон крутого холма, прорезанный узким и глубоким ущельем. Склон справа от ущелья покрывал довольно густой лес без подлеска, слева — густые заросли молодого бамбука, орляка и разного рода кусты.
Я решил, что моим людям лучше пройти на правую сторону ущелья и, чтобы не терять меня из виду, влезть там на самое высокое дерево. Если же им понадобится привлечь мое внимание — свистнуть; горцы, как некоторые мальчишки, очень искусно свистят сквозь зубы. На той стороне ущелья они будут в полной безопасности, так как тигрице там негде укрыться. Следы показывали, что, покинув впадину возле большой скалы, она направилась левой стороной ущелья вверх по холму. Туда я за нею и последовал.
Я уже как-то говорил о том, что по учебникам джунгли не изучишь. Знание джунглей приобретается постепенно, и процесс их познания бесконечен. То же самое относится и к выслеживанию зверей. Всякий раз имеешь дело с разными животными и иными обстоятельствами, благодаря чему этот прием охоты — один из наиболее волнующих и интересных. Существует два общепринятых способа выслеживания: первый — идти по следу, на котором есть кровь, второй — по следу, на котором крови нет. Иногда мне удавалось обнаружить раненое животное, наблюдая за полетом мясных мух или питающихся мясом птиц. Из двух упомянутых способов слежки первый — более надежный. Но поскольку раны не всегда кровоточат, раненых животных приходится зачастую разыскивать по следам, которые они оставляют на земле, либо по примятой или сломанной растительности. Выслеживать зверя может быть легко или трудно в зависимости от характера почвы, а также от того, с каким животным имеешь дело: с копытным или с таким, у которого мягкие лапы.
Когда тигрица, услышав мой голос, покинула впадину, ее рана уже не кровоточила, а гнойных выделений (очевидно, рана начала нарывать) было недостаточно, чтобы проследить ее путь. Поэтому оставалось одно: разыскивать людоеда либо по отпечаткам лап, либо по следам на растительности. В той местности, где мы находились, это не составляло особого труда, но требовало много времени, что было выгодно для тигрицы, ибо чем дольше продолжалось бы преследование, тем больше шансов было бы у нее оправиться от раны и тем меньше шансов оставалось бы у меня найти зверя. Сказывалось напряжение последних дней, и я чувствовал себя очень усталым.
Первые сто ярдов след вел через невысокий, по колено, орляк. На этом участке выслеживать тигрицу было легко, она шла более или менее прямо. За орляком начинались густые заросли молодого бамбука. Я почти не сомневался, что она залегла в них. На выстрел я не рассчитывал, потому что бесшумно пробираться сквозь переплетавшийся бамбук было невозможно, разве только тигрица сама выдаст себя, напав на меня. Когда я прошел половину чащи, закричал каркер. Значит, тигрица куда-то направлялась, по-видимому влево, на какой-нибудь открытый участок, так как крик каркера доносился все время с одного и того же места. Я вернулся обратно и обошел заросли слева, но не обнаружил там никакого открытого участка и, как выяснилось, не приблизился к кричавшему каркеру. Вскоре он замолчал. Тут подняли гомон фазаны калиджи. Тигрица все еще шла, но, как я ни прислушивался, поворачивая голову во все стороны, не мог определить направление ее движения.
Умение точно определить направление и расстояние до любого услышанного в джунглях звука — большое искусство. Я довел свое мастерство в этой области до совершенства, чем весьма гордился. Но в тот день я впервые, к своему великому огорчению, ясно осознал, что случившееся со мной несчастье лишило меня этого преимущества. Я понял, что мой слух не поможет мне больше избежать опасности, что я никогда не испытаю удовольствия снова слушать голоса обитателей джунглей, язык которых изучал долгие годы. Если бы мое второе ухо было здоровым! Но, к сожалению, много лет назад в результате «случайного» выстрела из ружья барабанная перепонка этого уха тоже пострадала. Теперь уж ничего не поделаешь. И хотя волей обстоятельств я оказался в невыгодном положении, все же не собирался допустить, чтобы тигр, будь то людоед или не людоед, получил какое-либо преимущество передо мной в борьбе, которая велась не на жизнь, а на смерть.
