Борис Леонов - История советской литературы. Воспоминания современника
Но тем не менее мой друг и давний товарищ Николай Иванович Никандров, в то время сотрудник Комитета госбезопасности, сказал как-то:
— Знаешь, Борис, на тебя в нашем ведомстве претолстенная папка с сигналами о твоих артистических издержках в адрес Леонида Ильича. Но у нас люди умные, а потому ни о каких санкциях в твой адрес речи не идет.
Эту информацию позднее подтвердил Александр Николаевич Карбаинов, с которым мне довелось год проработать вместе в Центре Общественных связей КГБ, когда с его подачи я был назначен на пост главного редактора журнала «Служба безопасности». Он кстати пообещал в скором времени «подарить» мне эту самую папку с сигналами, а точнее с доносами чрезвычайно бдительных моих товарищей.
Но думаю не только «умные люди» из КГБ не давали ход поступающим к ним сигналам на «самодеятельность» Леонова. Смею считать, что основанием такой лояльности послужил факт, о котором мне доверительно поведал Иван Фотиевич Стаднюк.
Он был включен в список лиц, которым позволялось охотиться и рыбачить в Завидовском заповеднике, где, как мы знаем, охотился герой моих реприз.
И вот однажды в домике охотника, где остановился Стаднюк и его товарищи, появился помощник генсека Голиков и пригласил Ивана Фотиевича от имени Леонида Ильича навестить того в его резиденции.
— Знаешь, что-то екнуло в сердце, — признавался Стаднюк. — И я в назначенный час появился в прихожей дома, где меня ждал сам Леонид Ильич. Он очень по-доброму оценил мой роман «Война», поинтересовался над чем я работаю. Потом пригласил за стол. Мы с ним чокнулись рюмками коньяка. И потом он неожиданно спросил: «А кто такой Борис Леонов?» Я тут же ответил, что ты мой друг, талантливый критик и хлопец во всех отношениях добрый. «Говорят, он меня делает?» — спросил Леонид Ильич. Я тут же подтвердил, добавив: да еще как делает, Леонид Ильич! Такие тексты даже помощники ваши не всегда могут подготовить. К тому же все остроумно и весело. «Но он не богохульничает?» — спросил Леонид Ильич. И тогда я категорически ответил, что этого нет. Леонид Ильич сказал: «Ну, пусть делает!»
Видимо, это державное добро и хранило меня от всевозможных «орг» и прочих выводов?!..
А после скончания Леонида Ильича «делать» вождя стало неинтересно, хотя… для многих все оказалось наоборот.
Правда, Феликс Иванович Чуев при встречах с ним всякий раз напоминал:
— Ты меня должен хранить и беречь как свидетеля твоего дебюта в роли имитатора Брежнева при живом Генеральном секретаре.
А. сам, к сожалению, двух дней не дожил до пятидесяти восьми лет, скончавшись в 1999 году.
168
— Однажды, — рассказывал Василий Петрович Росляков, — мы шли с Павлом Филипповичем Нилиным по Дому литераторов. Вижу у окна в фойе стоит Семен Шуртаков, с которым мы недавно ездили в Германию по приглашению тамошних писателей.
Спрашиваю Нилина, знаком ли он с Семеном Ивановичем Шуртаковым. Нет, отвечает, не знаком.
— Так давайте же я вас познакомлю.
Подвожу Нилина к Шуртакову и представляю:
— Вот познакомьтесь, Павел Филиппович, это Семен Иванович Шуртаков.
— Очень, ваще, рад. Сегодня, ваще, у меня именины сердца. Лично познакомился с самим Семеном Ивановичем Шуртаковым!..
У нас ведь в литературе нынче, ваще, как? Сартаков, Баруздин и сразу Шуртаков! Ваще очень, очень рад…
169
Поэт Владимир Кириллович Карпеко многожды рассказывал самые разные истории из своей литературной жизни. В частности, запомнился его рассказ о том, как Михаил Аркадьевич Светлов публично заявил, что о нем, о Владимире Карпеко, еще Александр Блок писал. Удивленной аудитории Светлов сказал:
— Ну, как же?! Неужели не помните:
Ночь, улица, фонарь, Карпеко.
Карпеко, улица, фонарь…
На сей раз Владимир Кириллович вспомнил про поэтический вечер в Твери, тогдашнем Калинине.
В одном из самых больших залов города собралась огромная толпа любителей поэзии.
Когда на сцену вышли приехавшие из Москвы поэты, и когда жаждущие с ними встречи молодые люди не узрели среди вышедших Евгения Евтушенко, заявленного в афише, они тут же стали скандировать: «Евтушенко давай!», «Евтушенко давай!»
Владимир Карпеко вышел из-за стола «президиума» к краю сцены и начал читать:
Обидели.
Беспомощно мне, стыдно.
Растерянность в душей моей
не злость.
Обидели усмешливо и сыто.
Задели за живое.
Удалось…
Но публика продолжала требовать: «Евтушенко давай!»
Тогда он вновь стал читать:
Я был жесток.
Я резко обличал,
о собственных ошибках не печалясь.
Казалось мне —
людей я обучал
как надо жить,
и люди обучались…
А голоса вновь: «Евтушенко давай!»
Владимир Карпеко выдержал паузу и сказал:
— Так это же все — Евтушенко!
И зал затих. Вечер поэзии начался…
170
Писатель-сатирик Владимир Поляков, автор сценариев известных кинокомедий «Мы с вами где-то встречались» и «Карнавальная ночь», вспомнил, как в детстве его родители мечтали сделать из него музыканта.
Когда ему было шесть лет, мама сказала:
— Володя, ты должен брать уроки музыки. С завтрашнего дня с тобой будет заниматься известный композитор Майкапар.
Ответные слезы не спасли Володю.
На следующий день в их доме появился пожилой дядя в пенсне, с узкой бородкой. Это и был известный композитор Майкапар.
Володю усадили на табуретку перед пианино.
Севший рядом с ним на стул композитор спросил:
— Ты любишь музыку?
— Люблю…
— А что ты любишь из музыки больше всего? — поинтересовался Майкапар.
— Я чистосердечно признался, — улыбнулся Владимир Поляков, — что люблю больше всего «По улицам ходила большая крокодила».
— Мда… — Композитор задумался. Потом произнес: — А теперь проверим твой слух.
Он стал ударять пальцем по клавишам, а от меня требовал, чтобы я голосом воспроизводил ему нужную ноту. Когда я это делал, композитора буквально передергивало.
Наконец, он спросил у мамы:
— А сколько лет вашему мальчику?
Мама тут же откликнулась:
— Шесть… В этом возрасте Моцарт уже сочинял прекрасную музыку.
— Учтите только, что это был Моцарт, — тактично уточнил Майкапар.
— Но дело же не в фамилии, — сказала мама.
Больше композитора Майкапара Владимир Поляков в жизни не встречал…
171
Сергей Владимирович Михалков вспоминал о том, как они, сотрудники редакции газеты Южного фронта «Во славу Родины» — Владимир Поляков, Илья Френкель и приехавший к ним из Москвы Борис Горбатов оказались в Одессе в гостинице «Лондонской». Тут они встретили знаменитого автора «Трех толстяков» Юрия Карловича Олешу, который сразу заявил им, что ему необходимо идти на фронт.
