Николай Игнатьев - Походные письма 1877 года
Катарджи - дядя Милана - снова прибыл в нашу Главную квартиру и стал выпрашивать миллион руб. (золотом), чтобы тотчас двинуться за границу33. Я посоветовал сербам вместо объявления войны отозвать из Царь-града Христича и заявить Порте и всей Европе, что турки совершают такие неистовства в ближайшем соседстве Сербии, что она не может более оставаться равнодушною и обязана защитить беззащитных, заняв местность Старой Сербии и Ниш. Нам всего выгоднее, чтобы сербские войска шли на Софию и парализировали левый фланг турецкой армии за Балканами. Я просил Катарджи передать от меня Милану и Ристичу, что если Сербия не двинет к Софии войска чрез 12- много 15 дней, то я отказываюсь от Сербии, я - неизменный ее защитник. В таком случае историческая миссия княжества более не существует. Сербия будет рано или поздно захвачена Австро-Венгриею, лучше ей совсем не трогаться и сидеть смирно, нежели опоздать и нам наделать лишь хлопот уже тогда, когда трактовать будем о мире. Катарджи отправился в Белград. Посмотрим, что выйдет.
Ты видишь, добрейшая жинка, что я не отстаю от прежней своей политической деятельности, хотя в самой гомеопатической дозе.
Сейчас принимал боснийскую депутацию, которая ездила за нами даже в Тырнов и привезла адрес с многочисленными подписями, в котором боснийский народ благодарит царя за покровительство православным христианам и просит оградить босняков от турок и австрийцев, предаваясь вполне на решение свой участи царем. Даже и подпасть под Сербию они не желают, а намекают, что хотели бы остаться под русским управлением. Пока я толковал с депутациею (два босняка, один - очень видный мужчина, но оба умные), государь проехал вблизи верхом. Надо было видеть благоговение и умиление, выразившиеся на мужественных лицах босняков: "Царь славянский, могучий, а так просто одет (государь был в кителе) и со всею фамилиею своею пришел нас спасать и с проклятым турком сразиться", воскликнули они, вскочив с своих мест, чтобы на царя посмотреть.
14-го наши драгуны из отряда Гурко перехватили железную дорогу в двух местах на ветви, ведущей в Филиппополь и в Карабунар, на дороге в Ямбол. Я себе воображаю смятение в Стамбуле, куда бежит все мусульманское население. Паника большая. Теперь бы идти да идти вперед. Руки у меня чешутся, глядя, что стоим на месте и теряем золотое время. Видно Д.А.Милютин заметил мое настроение, ибо предложил мне вчера взять командование корпусом. Как ты думаешь, что ответил я? Вперед знаешь: "Готов, если государь прикажет". Небось не предложат и не дадут.
15-го близ Разграда Воронцов наткнулся на неприятеля и просил у наследника 4 батальона подкрепления. Там идет бой, но неизвестны еще последствия. Опасаюсь, что с горячностью и легкомыслием Воронцова он ввяжется в бесполезное дело, а турки пока начнут наступление с другой стороны - от Осман-Базара. В сторону последнего пункта вернее было бы сосредоточить силы наши, а не оставлять их разбросанными, как теперь.
Горяинова посылали к наследнику, и он очень толково передал его высочеству и государю то, что нужно было.
16-го
Приехал вчера поздно вечером от наследника Олсуфьев с известием, что 14-го уже Воронцов имел дело близ Разграда с турками. У него было 18 рот пехоты из дивизии Баранова (проходившей чрез Киев, когда я к вам приехал), сотня казаков и два эскадрона Ахтырского гусарского полка. Местность была пересеченная, и артиллерия не могла действовать, его гусары ходили несколько раз в атаку, а пехота наступала, отлично применяясь к местности. С нашей стороны это была усиленная рекогносцировка, но и с турецкой - отряд, состоявший из 8 батальонов кавалерии и артиллерии, намеревался тоже произвести рекогносцировку или же прикрывал движение войска из Рущука в Шумлу, ибо при нем был обоз. Турки отступили, потеряв изрядно, и, между прочим, Азиз-пашу, моего приятеля, ездившего в Крым с лошадьми от султана к государю и бывшего теперь начальником штаба Дунайской армии. Уверяют, что тело его нашли между 40 убитыми, брошенными турками при отступлении. У нас выбыло из строя 150. Стычка хорошая, но бесцельная трата людей, и дело без результата. Турок не выманишь на серьезную борьбу на местности, где нам выгодно было бы действовать всеми тремя родами оружия, а они изведут нас по частям, протягивая кампанию и заставляя брать укрепления, на что мы, к сожалению, большие охотники. Хотя Воронцов просил подкрепления, но, кажется, бой не возобновлялся, ибо бригада, бывшая в огне, вернулась на свою позицию.
Теперь весь корпус наследника (13-й Гана) переходит ближе к Осман-Базару, так что один сильный переход будет разделять его от войск 11-го корпуса, стоящего пред Тырновом. И то хорошо, а то турки могут нас побригадно разбить. Удивительный талант выказываем разбрасываться и нигде не иметь главных сил. Государь с бригадою пехоты и тремя сотнями казаков занимает центральную позицию, прикрывая собой мост на Янтре и образуя единственную связь между наследником и Николаем Николаевичем. Турецкому главнокомандующему следовало бы прямо напасть на нас. Одним ударом государь принужден был бы отступить, правый фланг наследника оттеснить к Дунаю и сообщения Николая Николаевича подвергнуть опасности. Авось турки не догадаются.
Теперь еще более прежнего стала разительна бесполезность или, лучше сказать, вред назначения цесаревича. Он остался со своим штабом в Обрестнике (на Рущукской дороге) при батальоне и парке, тогда как войска его разбрелись в две противоположные стороны: 12-й корпус, Владимиру Александровичу порученный, стоит влево к Рущуку, не имея возможности ни обложить крепость, ни предпринять осаду; тогда как 13-й корпус подвинулся к Осман-Базару и, следовательно, выйдя из сферы специально рущукской, вошел в тырновскую. Штаб наследника составляет лишнюю инстанцию, а вообще способствует вместе с императорскою и великокняжескою квартирами торможению и задержке движения вперед и рационального ведения войны.
C'est un grand malheur et je crains que nous eu p On veut imiter la campagne de 1870, par la participation de la Famille{34}, en pendant de vue qu'il n'y a aucune analogic entre deux situations. Tous nos embarras viennent de cette fausse situation gratuilement cre Прибыл адъютант от Криденера и передал, что до 70 тыс. собралось в Плевне, что они деятельно укрепляются и ежедневно усиливаются. Спрашивается, зачем их туда пустили, когда Плевно уже было в наших руках, и зачем дают время приготовиться к отпору? Цифра, мне кажется, преувеличена, и старик Криденер...**, чтобы оправдать предстоящие потери.
У нас собралось для атаки до 30 тыс. чел. со 150 орудиями. Потери будут, но если разгромить турецкие позиции артиллерией и атаковать со стороны Ловчи, угрожая их пути отступления на Софию, то весь турецкий корпус Осман-паши может быть разбит, погибнуть или сдаться. Тогда лишь правый фланг наш будет обеспечен. Все зависит от результата предстоящей битвы. Не дай Бог не только неудачи (и не допускаю с такими богатырскими войсками), но и сомнительного успеха.
