Гомбожаб Цыбиков - Буддист-паломник у святынь Тибета
Немного западнее, на низеньком отроге этой горы, находится китайская кумирня Ба-мо «синей секты»[46].
Окончив речь о святынях и дворцах духовных особ, прибавим к этому несколько слов и о домах светских правителей. Дело в том, что каждый родовитый, богатый вельможа, всякий дослужившийся до высоких степеней чиновник, равным образом и тот своего рода «счастья баловень безродный», который оказался отцом или братом далай-ламы, строит себе особый дом, отчасти напоминающий те же «лины».
К таким домам относятся: Рага-шяг, находящийся против южной стороны храма Чжу на другой стороне улицы; Шадда, дворец, принадлежащий известной фамилии калонов, один из коих занимает эту должность и в настоящее время; старинный дом фамилии Дорин, расположенный почти против вторых западных ворот храма Чжу, владелец которого ныне находится в заточении по проискам брата бывшего дэмо-хутухты; дворец брата нынешнего далай-ламы Ябши-гуна, построенный на южном краю города с обширнейшим садом; дом гуна Ютог (фамилия князя), находящийся на западном краю города.
Все эти дома построены в тибетском стиле, но неизменный китайский консерватизм сохранил свою архитектуру в доме высшего представителя китайского императора – маньчжурского амбаня. Дом и канцелярия его находятся на юго-западном краю города подле остатков старинной городской стены и ничего особенного не представляют, только две высокие мачты перед ними подскажут знатоку характера китайских присутственных мест, что здесь… местопребывание китайского сановника, облеченного властью карать и миловать.
Собственно казенное здание, где отводятся помещения для лиц из дальних стран и послов от князей, приносящих значительные дары далай-ламе, называется Том-си-хан, т. е. «дом, смотрящий на рынок», и находится в центре города, недалеко от квартала Чжу, и обращен своим длинным фасадом на рынок.
Другой дом, уже пренебрегаемый тибетским правительством и почти заброшенный на произвол действия времени, называется Галдан-кансар. Это громадное здание, служившее некогда дворцом тибетских правителей, находится между храмом Малого Чжу (Рамочэ) и Цэмо-лином. Он уже не подкрашивается известью, как другие дома, потому стены его темного цвета.
О каких-либо общественных благотворительных заведениях не может быть речи. Также нет и увеселительных заведений, как театры, рестораны и т. п. Существующий, едва ли не единственный, театр или, точнее, открытая сцена, находящаяся в юго-западной части города, принадлежит китайцам. Равным образом несколько ресторанов, находящихся в центральной части города, принадлежат китайцам, которые содержат их при помощи тибетской прислуги. В них продаются чай, кушанья и китайские лепешки. Горячительных напитков нет, но допускается игра в китайские карты. Китайской водкой торгуют один-два кабачка в невидных местах. Гораздо больше кабачков тибетских с местной водкой. Китайская водка (спирт) – ара, местная – чан.
Выше было сказано, что по городу проведено много канав. На местах пересечения этих канав улицами и дорогами устроены каменные или, реже, деревянные мосты, между коими первенствующее место занимает «бирюзовый мост» (по-тибетски – Ютог-самба), поставленный на главной дороге от ворот храма Чжу к Потале. Это род галереи, покрытой зеленой черепицей. Тибетцы очень гордятся этим мостом и относят его к «чудесам» своей столицы.
Этим можно кончить описание всего того, что находится внутри круговой дороги, именуемой лин-хор и имеющей в длину около 10 верст. Что же находится вне этой дороги? С северной и восточной части города близко подходят к нему возделанные поля; по юго-восточную, южную и отчасти юго-западную и западную сторону, там и сям, находятся более или менее обширные сады. Дело в том, что тибетцы очень любят деревья и весьма охотно отправляются пить самодельное вино (или пиво) в тени деревьев.
Богатые люди имеют вне города дома и огороженные сады, которыми, впрочем, может пользоваться всякий, только не портя деревьев и не срубая их. К числу таких дачных мест относится и летний дворец далай-ламы Норбу-линха, находящийся на самом берегу реки Уй, к юго-западу от Поталы. Здесь далай-лама проводит большую часть года. Из других же подобных дач остается упомянуть о Чжашитане («равнина усмирения врага»), где находятся казармы китайского гарнизона, канцелярия и квартира начальника этого гарнизона. Часть гарнизона, состоящая из туземных и давно живущих китайцев, живет в городе, в различных частях. О более мелких дачах не стоит уже говорить, разве упомянуть только, что на северо-западе от Поталы находится большое поместье гуна Лха-лу, потомка родителей двенадцатого далай-ламы.
Против Лхасы на другой стороне реки находится монастырь Цэчог-лин – «мир высокого возраста».
Улицы Лхасы весьма неправильны и, как уже сказано, грязны. Вследствие того, что тибетец особенно любит пачкать берега канав, конечно, не может быть и речи о том, чтобы пользовались водой из этих канав; поэтому город берет воду исключительно из колодцев, которые весьма неглубоки и достаточно многочисленны.
Еще упомянем о домах бедняков и хлевах для свиней, сделанных из яковых рогов. Они находятся преимущественно в юго-восточной части города, где находятся и бойни, если таковыми называть улицы, на коих режут скот. Рога скрепляются глиной. Такое обилие этого ценного в Европе материала объясняется тем, что из рогов тибетцы ничего не выделывают, за исключением разве небольших табакерок из верхних кончиков их.
Глава V. Население Лхасы
В столице далай-ламы насчитывают до 10 тысяч постоянных жителей, большинство коих по племенному составу, конечно, тибетцы, а по половому различию не менее 2/3 приходится на женщин.
Тибетцы именуют себя бо(д)па, каковое название в Лхасе, однако, относят только к жителям провинции Уй, жителей же других местностей принято называть по собственным названиям провинций, а для более точного определения и по названиям отдельных уездов и т. п. Так, уроженец Кама называется кам-ба, Цзана – цзан-ба, Амдо – амдо или амдо-ба, Арий – арий-ба, Лхоха (Южный Уй) – лхоха-ва и т. д.
Второе, по численности, место занимают китайцы, коих литература зовет чжянак, а народная речь из учтивости к ним – чжями. Они большею частью выходцы из провинции Сычуань и главным образом из города Да-цзян-лу (по-тибетски – Дарцзэ-до), который служит главным транзитным пунктом для товаров, идущих в Тибет из Сычуани. К китайцам же относятся и китайские мусульмане, бежавшие в Тибет во время дунганских беспорядков. По прибытии в Лхасу эти мусульмане вступают по религии в общину кашмирцев, а в административном отношении – в китайскую. При этом нужно заметить, что природных китайцев гораздо меньше, чем потомков их от тибетских матерей. Эти тибето-китайцы носят китайские костюмы, хотя часто не знают китайского языка. Большая часть китайцев числится в местных гарнизонах и обеспечена содержанием, некоторые ведут оптовую торговлю, еще меньше ремесленников, преимущественно парикмахеров и столяров, немногие содержат частные дома и бойни скота. Однако последние два предприятия ведутся почти исключительно через местных рабочих и приказчиц.
