Лада Акимова - Загадочная Шмыга
И вдруг услышала:
— Пройдемте, гражданочка!
Рядом с ней оказались два милиционера.
— Вы мне?
— Вам.
Пришлось пройти в отделение милиции. А там выслушать целую лекцию о нравах, о том, что можно носить приличной девушке, а что нельзя. Она слушала и поглядывала на часы — время неумолимо приближалось к началу вечернего спектакля. А ведь ей еще надо приготовиться.
— Отпустите меня, пожалуйста. У меня скоро спектакль начнется.
— Ах вы еще в таком виде и в театр собрались… Ну знаете ли…
Лекция началась по второму кругу.
— Я — актриса, — пыталась она объяснить ситуацию. — На сцену выйду совсем в другом костюме.
— Актриса? Ну-ну… И как же ваша фамилия?
— Меня зовут Татьяна Шмыга.
— Девушка, сегодня явно не ваш день, — прервал ее один из милиционеров. — Как раз вчера я был на спектакле и видел на сцене Татьяну Шмыгу. Вы на нее нисколечко не похожи.
— Но я правда Шмыга! — Она чуть не плакала. — Сейчас удостоверение покажу. — И она полезла в сумочку, но с ужасом обнаружила, что документы оставила в гостинице.
— Позвоните, пожалуйста, в театр. Спросите Владимира Аркадьевича Канделаки. Он вам подтвердит, что я — это я. Меня там уже потеряли. Только не говорите, что вы из милиции, а то через три секунды весь театр будет знать…
Один из милиционеров пододвинул к ней телефон.
— Позвоните сами.
— Здравствуйте! — произнесла она в трубку. — Это Таня Шмыга. Можно попросить Владимира Аркадьевича? Нет— нет, все в порядке…
— Девочка! Ты где? Что случилось? Почему тебя нет в театре?
— Владимир Аркадьевич, я в милиции, это недалеко от театра. Подтвердите, пожалуйста, что я — это я.
Через несколько минут Канделаки бушевал в небольшой комнате в отделении милиции.
— Вы кого забрали? Как вы могли про нее хоть что-то подумать? Чем вам ее платье-то не угодило? Мы уже скоро месяц гастролируем здесь, по всему городу афиши расклеены, а вы Шмыгу за то, что вырез на спине больше на два сантиметра, чем положено, в отделение забрали. Вы хоть понимаете, что вы делаете?! Вы бы лучше девок непотребных ловили, а не ведущую актрису театра и мою жену… Совсем с ума посходили со своей нравственностью. В ресторане вечером поужинать невозможно, от б… отбоя нет. А вы…
Канделаки иногда мог быть очень грубым.
— Они меня не узнали, Владимир Аркадьевич, — тихо произнесла она. — А удостоверение я в гостинице оставила. Сама виновата.
— Вы не узнали Шмыгу? — От услышанного Канделаки даже ругаться перестал.
— Ну да, — обреченно сказал один из них. — Я вчера видел вашу жену на сцене. И она была совсем не похожа на эту девушку.
Вечером, как всегда после спектакля, в их номере собралась компания. Тема обсуждения была одна — как Татьяну Шмыгу в милицию забрали. Хохотали до упаду. Она — громче всех…
— Танька! — смеялся Канделаки. — Ну если ты не похожа на Шмыгу, хоть документы с собой тогда всегда носи.
На гастролях вообще много всего случалось. И смешного, и грустного…
Однажды у нее буквально перед самым выходом на сцену сломался передний зуб.
Лето 1977 года. Она уже около месяца гастролирует по Украине с оркестром легкой музыки МГУ под руководством Анатолия Кремера. Оркестр, созданный в конце 50-х годов, имел невероятный успех не только в Москве, но и за ее пределами. Иногда на концерты зрители прорывались всеми правдами и неправдами, потому что невозможно было купить билеты.
И вот они в Мелитополе. По всему городу расклеены афиши, все билеты проданы. Концерты были построены так: в первом отделении оркестр и его солисты выступали со своей программой, а во втором на сцену выходила она — либо одна, либо со своими партнерами.
В тот день был третий концерт — первые два прошли на ура. Она сидела у себя в гримерной и слышала, как принимают оркестр. Скоро антракт. Как ее сегодня встретит публика?
— Танюля! — В дверях гримерной стоял Анатолий Львович. — Ты как?
— Нормально. — Она как всегда по традиции докрашивала ногти.
— Скажешь, когда будешь готова.
Она кивнула.
Первый звонок. Второй. Что ж, пора на выход. Она сделала шаг к двери и вдруг поняла, что с ней что-то произошло. Что именно? Подошла к зеркалу. Вроде все в порядке. Костюм, грим…Что-то не то. За щекой что-то перекатывается, словно леденец. Но ведь она не ела конфет. То, что оказалось у нее на ладони, повергло ее в шок. Улыбнулась в зеркало. Третий звонок. Это конец. В гримерную заглянула костюмерша:
— Татьяна Ивановна, начинаем!
Она в ответ молча показала ей свою ладонь.
И вдруг слышит за дверью гримерной рассерженный голос Кремера:
— В чем дело?
— А-а-а-натолий Львович, — заикаясь, начала костюмерша, — у Татьяны Ивановны серьезные неприятности.
— Что случилось?
— Зуб сломался!
— Ну так почините!
— Это невозможно. Нужен врач.
— Твою мать! Неужели в этой дыре нет стоматолога?
— Уже ищем. Анатолий Львович, не волнуйтесь.
Когда она вовремя не подошла к выходу на сцену, он подумал, что случилось что-то страшное — упала, сломала руку, ногу, да все, что угодно, могло случиться. От испуга за любимую женщину он сразу и не понял, о чем именно ему сказала костюмерша. А когда понял, рывком открыл дверь ее гримерной.
— Танюля, да плевать на этот зуб. Главное, что ты сама цела, я уж бог знает что успел подумать.
Глаза жены были полны слез.
— Я не смогу выйти на сцену. Как я буду петь?
Она права, мелькнуло в голове. Помимо эстетической стороны есть еще и техническая — во время пения звук идет через зубы.
— Ты только не волнуйся, ну найдут же врача, он сейчас придет и тебе поможет. Придумает что-нибудь. Он же врач все-таки.
А в зале уже слышны свист и крики: «Халтура!»
— Так, ты сиди жди врача, а я пошел выкручиваться.
Второе действие концерта пришлось перекраивать на ходу. «Персидский марш» Штрауса — беспроигрышный вариант. Дирижер незаметно уходит со сцены — музыканты играют сами.
— Ну что? Где зубодер? — В гримерную к ней он уже не стал заходить, чтобы лишний раз не нервировать.
— Анатолий Львович, врач пришел, но он не стоматолог.
— А кто? — Кремер уже начал рычать.
— Гинеколог.
— Кто?!!
Он открыл дверь гримерной. Его жена заливалась смехом.
— Толюня! Это могло случиться только со мной. Представляешь, Шмыге чинить зуб пришел гинеколог! Все. Иди на сцену. Я сейчас сама что-нибудь придумаю.
Но сказать проще, чем сделать. Ей надо было хоть как— то успокоить мужа.
Она прислушалась к тому, что происходило на сцене. И услышала вальс Арама Хачатуряна из «Маскарада». Так, минут пять у нее есть.
