Наталья Бехтерева - Магия мозга и лабиринты жизни
Но время стремительно менялось, на смену эйфории свободы вылезла агрессия вместе со всем своим арсеналом разрушения. После ПЭТ абсолютно ничего мы больше не получили. Потеряв надежду на самовыражение, некоторые наши сотрудники уехали туда, где легче жить, где можно работать на тех технологиях, которые оптимальны для решаемой задачи, заказывать в библиотеке любое нужное издание, публиковаться в престижных журналах.
И все же: из Отдела нейрофизиологии, клиники Института экспериментальной медицины АМН СССР и лаборатории позитронно-эмиссионной томографии Института эволюционной физиологии и биохимии им. И.М. Сеченова АН СССР постановлением Совета Министров СССР от 12 марта 1990 г. на основе полного одобрения Академии наук СССР и при трудном согласовании с Академией медицинских наук СССР был создан Институт мозга человека Академии наук СССР с 10 лабораториями и клиникой нейрохирургии и неврологии на 160 коек. Создание нашего института явилось вкладом СССР в Международную Декаду Мозга, объявленную по инициативе американских ученых. (А более конкретно – вкладом отделения физиологии АН и лично академии секретаря, академика П.В. Симонова в развитие физиологии человека!)
В будничных хлопотах, в ожидаемых радостях и неожиданных огорчениях строился наш Замок. Конечно, к 1990 г. и не вспомнила я о молодых мечтах, и, конечно, не называли мы институт так торжественно и лирично. Это позже, много позже, сквозь заботы в уже очень любимом нами институте, слился он с образами далекого прошлого…
Этические принципы изучения функциональной организации мозга человека, чему мы посвятили всю нашу жизнь, были заложены нами – и, конечно, не только нами – как незыблемые законы. Да, чтобы познавать работу мозга человека, нужно найти прямую или непрямую форму контакта с этим мозгом, с живым мозгом. Но! Всегда помнить – перед тобой живой мозг человека, завтра может оказаться – человека, тебе близкого… Какое бы то ни было экспериментирование – запрещено! Веди себя так, как ты хотел бы, чтобы вели себя с тобой. Человек болен – в первую очередь его нужно лечить.
Наблюдения, которые дают возможность двигаться по пути познания мозга, абсолютно необходимо проводить с соблюдением приоритетов – лечебных и диагностических. А также – с соблюдением всех возможных этических норм. Иными словами, всегда действовать только во спасение. И в то же время максимально рационально организовать наблюдение, с учетом индивидуальности болезни и наиболее высокого уровня современной технологии в медицине. Конечно, здесь еще более важно, чем всегда в науке (да и в жизни!), правильно сформулировать задачу, просчитать все, что поддается просчитыванию, – и в то же время не упустить ничего, на первый взгляд, может быть, маловажного. Нет маловажного в наблюдениях мозга человека.
Клиника нашего Института мозга человека – особая клиника… В связи с глобальной задачей института – изучением мозга человека – как минимум нужно было иметь возможность приблизиться (в буквальном смысле) к живому, работающему, думающему мозгу. Инвазивные исследования как основа микрокартирования мозга проводятся у тех лиц, которым прямой приборный контакт с мозгом показан в связи с их заболеванием, для диагностики и лечения. Неинвазивные исследования (ПЭТ) проводятся по таким же показаниям, но частично осуществляются и на волонтерах.
В клинике с нейрохирургическим и неврологическим отделениями делается практически все, что должны осуществлять отделения такого профиля. В них поступают больные с многообразием неврологических проявлений; используется консервативное лечение или операции, в зависимости от характера болезни. Но в отличие от других неврологических и нейрохирургических отделений в нашу клинику поступают и те больные, которым другие клиники отказывают. Потому что у нас реализуется и то, что является результатом наших фундаментальных исследований. Так, очень задолго до того, как с помощью неинвазивной техники была показана распространенность представительства речевых зон в мозге человека, в результате изучения этого вопроса с помощью инвазивных приемов была с успехом использована техника лечебной электрической стимуляции мозга для восстановления речи при ее утрате из-за поражения так называемых классических речевых зон. Клиника принимает больных с полным перерывом спинного мозга, больных с нарушениями зрения и слуха. И это не все виды поражений головного и спинного мозга, при которых именно мы нередко уже можем оказать помощь…
О применении в нашей клинике техники лечебной стимуляции при поражениях головного и спинного мозга, зрительного и слухового аппаратов говорится подробно в специальной книге (см. примечания в конце), а также в соответствующей главе данной книги («ЛЭС»). Вернитесь, пожалуйста, к с. 55 настоящей книги. Там речь идет о «почти Цицероне». А теперь – к с. 56–57, к описанию трагической судьбы юноши, вернувшегося с войны. В первом случае все пошло иначе, чем предписано учебниками. Читатель, дорогой, пожалуйста, найдите минутку, посмотрите вновь заодно и данные по лечебной стимуляции зрительного и слухового нервов. Теперь уже с позиций характеристики института и его клинических возможностей.
В клинике для лечения заболеваний мозга и нарушений органов чувств (зрения) используются также пептиды, что делается прежде всего на основе наших и некоторых других работ[61].
Осторожно нащупываются пути повышения эффективности эмбриотрансплантации и эмбриоимплантации при болезнях головного и спинного мозга. По трансплантации эмбрионального мозга в мозг больных и в другие области организма больного человека в Институте мозга человека накоплен хотя еще и относительно небольшой, но все же опыт такого рода, который дает основания говорить о перспективности этого метода для лечения болезней мозга и нервной системы[62]. И одновременно с общей тенденцией, отраженной в научных публикациях, эта методика позволила наблюдать отдельные результаты, поражающие своей неожиданностью.
Несколько общих соображений об отдельных случаях. Всегда хочется получить подтверждение уникальным наблюдениям, прежде чем о них говорить в серьезной научной прессе. Но жизнь в науке учит не только осторожности. Она обязательно должна учить и умению видеть. В эксперименте на животных, особенно низших – и что греха таить, и высших, – то, что не укладывается в предвзятую идею, иногда просто изымается. И фигурально, и буквально. На самом деле – нельзя! Правдивость в науке – в том, чтобы не умолчать и о тенденциях, и об отклонениях. А в науке о человеке «изымать» – ну ладно, не принимать во внимание – и неумно, и просто опасно. Нельзя при дискуссии по поводу операций обойти стороной осложнения, пусть даже очень редкие и, казалось бы, не связанные с данной ситуацией. А почему тогда не рассказать, пусть в письмах в редакции журналов, пусть в научно-популярной литературе, о действительно невероятных… удачах?!
