Владимир Ленин (Ульянов) - Полное собрание сочинений. Том 4. 1898 — апрель 1901
V
Переходим к следующей главе книги Каутского, название которой мы сейчас привели. Каутский исследует здесь, во-первых, «тенденцию к раздроблению земли», во-вторых, «формы крестьянских подсобных промыслов». Таким образом, здесь обрисовываются те в высшей степени важные тенденции сельскохозяйственного капитализма, которые свойственны громадному большинству капиталистических стран. Раздробление земли ведет, – говорит Каутский, – к усиленному спросу на мелкие участки со стороны мелких крестьян, которые платят за землю дороже, чем крупные хозяева. Этот последний факт был приводим некоторыми писателями в подтверждение того, что мелкое земледелие выше крупного. Каутский очень метко отвечает на это сравнением цен на землю с ценами на квартиры: известно, что маленькие и дешевые квартиры обходятся дороже, по расчету на единицу объема (1 куб. сажень и т. п.), чем большие и дорогие квартиры. Высшая цена мелких участков объясняется не превосходством мелкого земледелия, а особенно угнетенным положением крестьянина. Какую массу карликовых хозяйств вызвал на свет капитализм, это видно из таких цифр: в Германии (1895) из 51/2 млн. сельскохозяйственных предприятий 41/4 млн., т. е. более 3/4, имеют площадь менее 5 гектаров (58 % менее 2 гект.). В Бельгии 78 % (7091/2 тыс. из 909) менее 2 гект. В Англии (1895) 118 тыс. из 520 тыс. менее 2 гект. Во Франции (1892) 2,2 млн. (из 5,7 млн.) менее 1 гект.; 4 млн. – менее 5 гект. Г-н Булгаков думает опровергнуть утверждение Каутского о крайней нерациональности этих карликовых хозяйств (недостаток скота, инвентаря, денег, рабочих сил, отвлекаемых сторонними заработками) ссылкой на то, что земля «очень часто» (??) возделывается лопатой «с невероятной степенью интенсивности», хотя… при «крайне нерациональной затрате рабочих сил». Само собой разумеется, что это возражение совершенно несостоятельно, что отдельные примеры превосходной обработки земли мелким крестьянином так же мало способны опровергнуть общую характеристику этого тина хозяйств, данную Каутским, как вышеприведенный пример большей доходности мелкого хозяйства не опровергает положения о превосходстве крупного производства. Что Каутский вполне прав, относя эти хозяйства в общем и целом[86] к пролетарским, это ясно видно из того, обнаруженного германской переписью 1895 г., факта, что масса мелких хозяйств не обходится без стороннего заработка. Из всего числа 4,7 млн. лиц, самостоятельно живущих сельским хозяйством, 2,7 млн. или 57 % имеют еще сторонние заработки. Из 3,2 млн. хозяйств, имеющих менее 2 гектаров земли, только 0,4 млн. или 13 % не имеют стороннего заработка! Во всей Германии из 51/2 млн. сельских хозяйств 11/2 миллиона принадлежат сельскохозяйственным и промышленным наемным рабочим (+ 704 тыс. ремесленникам). И после этого г. Булгаков решается утверждать, что теория пролетарского мелкого землевладения «конструирована» Каутским![87] Формы пролетаризации крестьянства (формы крестьянских подсобных промыслов) исследованы Каутским в высшей степени обстоятельно (S. 174–193). К сожалению, место не позволяет нам подробно остановиться на характеристике этих форм (сельскохозяйственная работа по найму, кустарная промышленность – Hausindustrie – «гнуснейшая система капиталистической эксплуатации»; работа на фабриках и рудниках и т. п.). Отметим только, что оценку отхожих промыслов Каутский дает именно такую, какую дают и русские ученые. Отхожие рабочие, более неразвитые и имеющие более низкие потребности, чем городские рабочие, нередко оказывают вредное действие на условия жизни этих последних. «Но для тех мест, откуда они выходят и куда они возвращаются, они являются пионерами прогресса… Они перенимают новые потребности, новые идеи» (S. 192), они будят сознание и чувство человеческого достоинства, будят веру в свои силы среди захолустного крестьянства.
В заключение остановимся на последнем, особенно резком нападении г-на Булгакова на Каутского. Каутский говорит, что в Германии с 1882 по 1895 г. всего сильнее возросли в числе самые мелкие (по площади) и самые крупные хозяйства (так что парцелляция земли идет на счет средних хозяйств). И действительно, хозяйства до 1 ha увеличились в числе на 8,8 %; хозяйства от 5 до 20 ha – на 7,8 %, а хозяйства выше 1000 ha – на 11 % (промежуточные разряды почти не изменились, а все число сельских хозяйств возросло на 5,3 %). Г-н Булгаков глубоко возмущается тем, что берутся процентные отношения о крупнейших хозяйствах, число которых ничтожно (515 и 572 за указанные годы). Возмущение г-на Булгакова совершенно неосновательно. Он забывает, что эти ничтожные по числу предприятия – самые крупные, что они занимают почти столько же земли, сколько и 2,3–2,5 млн. карликовых хозяйств (до 1 ha). Если я скажу, что число крупнейших фабрик, имеющих 1000 и более рабочих, возросло в стране, скажем, с 51 до 57, на 11,0 %, тогда как все число фабрик возросло на 5,3 %, – разве это не будет показывать роста крупного производства, несмотря на то, что число крупнейших фабрик может быть ничтожно сравнительно со всем числом фабрик? Тот факт, что по доле занимаемой площади всего больше возросли хозяйства крестьянские, от 5 до 20 ha (г. Булгаков, стр. 18), Каутский прекрасно знает и рассматривает его в следующей главе.
Каутский берет далее изменения в количестве площади у разных разрядов в 1882 и 1895 гг. Оказывается, наибольшее увеличение (+ 563 477 ha) y крестьянских хозяйств в 5–20 ha, затем у крупнейших, более 1000 ha (+94 014), – тогда как площадь хозяйств в 20–1000 ha уменьшилась на 86 809 ha. Хозяйства до 1 ha увеличили свою площадь на 32 683 ha, а хозяйства в 1–5 ha на 45 604 ha.
И Каутский заключает: уменьшение площади хозяйств от 20 до 1000 гектаров (более чем уравновешиваемое увеличением площади хозяйств в 1000 и более гектаров) зависит не от упадка крупного производства, а от интенсификации его. Мы уже видели, что эта интенсификация идет вперед в Германии и что она требует часто уменьшения площади хозяйства. Что происходит интенсификация крупного производства, это видно из растущего употребления паровых машин, а также из громадного роста числа сельскохозяйственных служащих, которые употребляются в Германии только крупным производством. Число управляющих имениями (инспекторов), надсмотрщиков, бухгалтеров и пр. возросло с 1882 по 1895 г. с 47 465 до 76 978, на 62 %; процент женщин среди этих служащих возрос с 12 % до 23,4 %.
«Все это ясно показывает, насколько более интенсивным и более капиталистическим сделалось крупное сельскохозяйственное производство с начала 80-х годов. Объяснение того, почему наряду с этим так сильно увеличили свою площадь именно средне-крестьянские хозяйства, мы увидим в следующей главе» (S. 174).
