Владимир Ленин (Ульянов) - Полное собрание сочинений. Том 4. 1898 — апрель 1901
Затем монополия земельной собственности полагает пределы земледельческому капитализму: в промышленности капитал растет накоплением, обращением сверхстоимости в капитал; централизация, т. е. соединение нескольких мелких капиталов в крупный, играет меньшую роль. Иначе в земледелии. Земля вся занята (в цивилизованных странах), а расширить площадь хозяйства можно только централизацией нескольких участков, притом так, чтобы они составляли общую площадь. Понятно, что расширение имения скупкой окрестных участков – вещь очень трудная, особенно ввиду того, что мелкие участки отчасти заняты сельскими рабочими (необходимыми для крупного хозяина), отчасти мелкими крестьянами, обладающими искусством держаться путем безмерного и невероятного понижения потребностей. Это констатирование простого и ясного, как день, факта, указывающего пределы сельскохозяйственного капитализма, почему-то показалось г. Булгакову «фразой» (??!!) и дало повод для самых неосновательных ликований: «Итак (!), превосходство крупного производства разбивается (!) перед первым препятствием». Г-н Булгаков сначала неверно понял закон превосходства крупного производства, приписав ему непомерную абстрактность, от которой очень далек Каутский, а теперь обращает свое непонимание в довод против Каутского! В высшей степени странно мнение г. Булгакова, будто он может опровергнуть Каутского ссылкой на Ирландию (крупное землевладение, но без крупного производства). Из того, что крупное землевладение есть одно из условий крупного производства, никак не следует, чтобы оно было достаточным условием. Рассматривать же исторические и другие причины особенностей Ирландии или другой страны, конечно, не мог Каутский в сочинении о капитализме в сельском хозяйстве вообще. Ведь никто не вздумал бы требовать от Маркса, чтобы он, анализируя общие законы капитализма в промышленности, разъяснял, почему во Франции дольше держится мелкая промышленность, почему в Италии промышленность развивается слабо и т. п. Точно так же несостоятельно указание г. Булгакова на то, что концентрация «могла бы» идти постепенно: расширить имение прикупкой участков соседей далеко не так просто, как пристроить новые помещения к фабрике для добавочного числа станков и т. п.
Ссылаясь на эту чисто фиктивную возможность постепенной концентрации или аренды для образования крупных хозяйств, г. Булгаков обратил мало внимания на действительную особенность земледелия в процессе концентрации, – особенность, указанную Каутским. Это латифундии, скопление нескольких имений в одних руках. Статистика считает обыкновенно только отдельные имения и не дает никаких сведений о процессе концентрации разных имений в руках крупных землевладельцев. Каутский сообщает относительно Германии и Австрии весьма рельефные примеры такой концентрации, приводящей к особой, высшей форме крупного капиталистического земледелия, когда несколько крупных имений соединяются в одно хозяйственное целое, управляемое одним центральным органом. Такое гигантское сельскохозяйственное предприятие дает возможность соединять самые различные отрасли сельского хозяйства и в наибольших размерах пользоваться выгодами крупного производства.
Читатель видит, как далек Каутский от абстрактности и шаблонности понимания «теории Маркса», которой он остается верным. Предостерегая от этой шаблонности понимания, Каутский вставил в рассматриваемую главу даже особый параграф о гибели мелкого производства в промышленности. Он очень верно указывает, что победа крупного производства и в промышленности вовсе не так проста и идет не в таких однообразных формах, как привыкли думать люди, говорящие о неприменимости теории Маркса к земледелию. Достаточно указать на капиталистическую домашнюю работу, достаточно напомнить сделанное уже Марксом замечание о чрезвычайной пестроте переходных и смешанных форм, затемняющих победу фабричной системы. Во сколько раз сложнее обстоит дело в сельском хозяйстве! Развитие богатства и роскоши ведет, например, к тому, что миллионеры скупают громадные поместья, обращают их под леса для своей забавы. В Австрии, в Зальцбурге, количество рогатого скота уменьшается с 1869 г. Причина – продажа Альпов богачам-любителям охоты. Очень метко говорит Каутский, что, если брать данные сельскохозяйственной статистики огульно и без критики, тогда ничего не стоит открыть тенденцию капиталистического способа производства к превращению современных народов в охотничьи племена!
Наконец, в числе условий, ставящих границы капиталистическому земледелию, Каутский указывает также то обстоятельство, что недостаток рабочих – вследствие ухода населения из деревень – заставляет крупных хозяев стремиться к наделению рабочих землей, к созданию мелкого крестьянства, которое поставляет рабочие силы помещикам. Совершенно неимущий сельский рабочий – редкость, потому что в земледелии сельское хозяйство, в строгом смысле, связано с домашним хозяйством. Целые категории сельскохозяйственных наемных рабочих владеют или пользуются землей. Когда мелкое производство слишком сильно вытесняется, – крупные хозяева стремятся укрепить или возродить его посредством продажи или отдачи в аренду земли. «Во всех европейских странах, – говорит цитируемый Каутским Зеринг, – замечается в последнее время движение… сделать сельских рабочих оседлыми посредством наделения их землей». Таким образом, в пределах капиталистического способа производства невозможно рассчитывать на полное вытеснение мелкого производства в земледелии, ибо сами капиталисты и аграрии стремятся возродить его, когда разорение крестьянства зашло чересчур далеко. Маркс еще в 1850 г. указал, в «Neue Rheinische Zeitung»[83], на этот круговорот концентрации и раздробления земли в капиталистическом обществе{32}.
Г-н Булгаков находит, что в этих рассуждениях Каутского «есть доля истины, а еще больше заблуждений». Подобно всем остальным приговорам г. Булгакова, и этот мотивирован крайне слабо и крайне туманно. Г-н Булгаков находит, что Каутский «конструировал теорию пролетарского мелкого производства», что эта теория верна для очень ограниченного района. Мы держимся другого мнения. Сельскохозяйственная наемная работа мелких земледельцев (или, что то же, тип батрака и поденщика с наделом) есть явление, свойственное, в той или другой степени, всем капиталистическим странам. Ни один писатель, желающий изобразить капитализм в земледелии, не в состоянии будет, не погрешая против истины, оставить в тени это явление[84]. Что в частности в Германии пролетарское мелкое производство есть всеобщий факт, – это обстоятельно доказал Каутский в VIII главе своей книги: «Пролетаризация крестьянина». Указание г. Булгакова на то, что о «недостатке рабочих» говорили и другие писатели, в числе их г. Каблуков, оставляет в тени самое главное: громадную принципиальную разницу между теорией г. Каблукова и теорией Каутского. Г-н Каблуков, вследствие свойственной ему Kleinbürger'ской[85] точки зрения, «конструирует» из недостатка рабочих несостоятельность крупного производства и жизнеспособность мелкого. Каутский точно характеризует факты и указывает их настоящее значение в современном классовом обществе: классовые интересы землевладельцев заставляют их стремиться к наделению землей рабочих. Классовое положение сельскохозяйственных наемных рабочих с наделом ставит их между мелкой буржуазией и пролетариатом, но ближе к последнему. Другими словами: г. Каблуков возводит одну сторону сложного процесса в теорию несостоятельности крупного производства, Каутский же анализирует те особые формы общественно-экономических отношений, которые создаются интересами крупного производства на известной стадии его развития и при известной исторической обстановке.
