Максим Гуреев - Альберт Эйнштейн. Теория всего
Впрочем, знавшие Альберта могли утверждать, что контакты эти носили исключительно научный характер. Будучи почетным иностранным членом АН СССР с 1926 года, Эйнштейн общался со многими советскими учеными, некоторые приезжали к нему в Германию, а после отъезда в Америку он вел с ними переписку.
Однако так называемый атомный проект кардинальным образом изменил градус этого на первый взгляд дружеского общения между физиками-ядерщиками и создателем теории относительности. В ЦРУ были уверены, что советская резидентура в США постарается склонить великого ученого на свою сторону, активно включившись в отслеживание всех научных и военно-стратегических перемещений в данной, на тот момент глубоко засекреченной области.
Думал ли об этом сам Эйнштейн, сказать трудно, хотя, разумеется, не мог не осознавать, что в силу объективных причин он уже давно стал ключевой фигурой в самых различных спорах, дискуссиях и политических играх. Он был нужен США, им интересовались в СССР, надо думать, что даже самые припадочные антисемиты в Третьем рейхе не могли не признаться (втайне себе), что без Эйнштейна их «арийская физика» не вполне полноценна.
Уже в сентябре 1940 года, когда Манхэттенский проект работал в полную силу, Эйнштейн говорил друзьям и коллегам, что его письмо к Рузвельту является «самым печальным воспоминанием из жизни».
Что это было? Осознание последствий, понимание того, что произошло добровольное попрание свободы научного творчества, разочарование в американской мифологии, наконец?
«В действительности я выполнил роль почтового ящика… Мне принесли готовое письмо, и я должен был его подписать», – оправдывался Альберт Эйнштейн. Хотя справедливости ради следует заметить, что никто не принуждал ученого подписывать это письмо, это было его абсолютно добровольное решение.
Мятущаяся, раздвоенная душа ученого не могла не вызывать настороженного интереса со стороны тех, кто понимал, на какие рычаги и кнопки надо нажимать, чтобы Эйнштейн с его всемирным авторитетом занял правильную позицию в этом глобальном проекте.
Интересно в этой связи выглядит категорический отказ Сталина в 1931 году впустить в страну ученого, при том что советское руководство всячески поддерживало визиты мировых знаменитостей в СССР с целью демонстрации достижений новой власти во всех областях – науке, искусстве, промышленности. Видимо, на сей раз в Кремле посчитали правильным оставить Эйнштейна в естественной для него научной и бытовой среде, чтобы более полно отслеживать круг профессиональных и деловых контактов Альберта, а также круг его друзей и подруг.
Марго Эйнштейн и Дмитрий Марьянов на пути в Ратхаус, где они зарегистрировали брак. Германия, 1930 г.
В 1930 году в Берлине Марго Эйнштейн, приемная дочь Альберта Эйнштейна, вышла замуж за советского журналиста, сотрудника торгпредства СССР в Берлине, Дмитрия Марьянова.
Об этом человеке, вошедшем в семью Эйнштейна и оставившем о нобелевском лауреате любопытные дневниковые записи, мы мало что знаем.
Предположительно он был писателем и журналистом, дружил с поэтами С. Есениным, А. Мариенгофом, В. Шершеневичем, а также чекистом Яковом Блюмкиным. В Берлине возглавлял «Московское общество драматических писателей и композиторов». Был секретарем Рабиндраната Тагора, а впоследствии Альберта Эйнштейна. Марго была его третьей женой. В некоторых документах проходил как Давид Марьянов. В 1930-х годах переехал в США, где якобы занимался написанием киносценариев. После его следы теряются.
«Марьянов задал вопрос, который долгое время его мучил:
– Альберт, как получилось, что вы создали эту теорию?
– Это было видение, – ответил ученый.
Эйнштейн рассказал, что однажды вечером он собирался лечь спать в состоянии такой глубокой подавленности, что ее не удавалось развеять никакими аргументами. “Когда человек приходит в отчаяние, ему ничего не может помочь – ни многочасовая работа, ни прошлые успехи – ничего. Уверенность окончательно его покидает. Все кончено, говорил я себе, все бесполезно. Никакого результата нет. Я должен сдаться”. А затем случилось это. Поразительно отчетливо…
После этого на меня снизошло чувство мира, а вместе с ним пришли уверенность и спокойствие, которые ничто больше не сможет нарушить».
Из книги Доусона Чёрча «Гений в ваших генах»В том, что советское торгпредство в Берлине было своего рода шпионской «крышей», а его сотрудники, разумеется, были сотрудниками НКВД, нет ничего удивительного. В подобном формате работали все организации подобного типа – и американские, и немецкие, и французские, и британские, и, разумеется, советские. Следует заметить, что огромные возможности для работы советских разведчиков-нелегалов открылись в связи с наводнившими как Европу, так и Америку русскими эмигрантами. Единая языковая среда, ментальная близость, неравнодушное отношение к России сделали НКВД одной из самых могущественных разведывательных структур в мире.
Примечательно, что с появлением Марьянова в «ближнем» кругу Эйнштейна возникает еще одна знаковая для этой истории личность – русская переводчица Маргарита Ивановна Воронцова (Конёнкова), которая становится близкой подругой Марго Эйнштейн.
Маргарита Ивановна родилась в удмуртском городе Сарапул в 1895 году.
Мать, Маргарита Васильевна Воронцова, активно занималась благотворительностью: устраивала вечера, балы-маскарады и спектакли в помощь нуждающимся. Притом она возглавляла приют для несовершеннолетних сирот и благотворительное общество. Отец, Иван Тимофеевич Воронцов (адвокат Сарапульского окружного суда; по другой версии – присяжный поверенный), сочинял и публиковал в газетах свои фельетоны и статьи об общественных потрясениях и о повседневной жизни. Их трехэтажный особняк относился к самым крупным частным владениям Сарапула.
На верхнем этаже особняка жили Воронцовы, а нижние этажи занимали гостиничные номера, синематограф «Марс» и ресторан.
После окончания местной гимназии в 1915 году девушка перебралась в Москву, где поступила на юридические курсы мадам Полторацкой. Известно, что в это время Маргарита Воронцова познакомилась с Ириной Шаляпиной, дочкой великого русского баса, и стала часто бывать в их доме.
Вполне естественно, что дом Шаляпина для двадцатилетней провинциалки стал местом ярких знакомств и настоящих жизненных откровений. Маргарита познакомилась тут с С. Есениным и А. Мариенгофом, С. Рахманиновым и В. Мейерхольдом. Однако известная любовная коллизия (Воронцова так и не смогла выбрать между отцом – Федором Ивановичем Шаляпиным, и его сыном – Борисом Федоровичем Шаляпиным) привела к тому, что Маргарите отказали от дома.
