Дмитрий Попов - Оранжевая принцесса. Загадка Юлии Тимошенко
Это были записи разговоров президента с приближенными. Речь шла о Гонгадзе. Пленки демонстрировали жгучую и абсолютно иррациональную ненависть Кучмы к журналисту, которого он называл не иначе как «подонком». В беседах с главой президентской администрации Литвиным, министром внутренних дел Кравченко и председателем Службы безопасности Деркачем президент, матерясь и кипя гневом, требовал расправы над журналистом: «Гонгадзе? Так вы ж ему пиздец можете сделать? Депортировать его в Грузию и выкинуть там на хуй… Чеченцы нужно чтобы украли, и выкуп…» На одной из более поздних записей министр внутренних дел докладывал президенту об исчезновении Гонгадзе, а в ответ Кучма злорадно смеялся: «В Чечне, чеченцы его выкрали».
15-минутная аудиозапись вызвала эффект разорвавшейся бомбы — сперва в Украине и СНГ, потом — во всем мире.
Позже Мороз рассказал о происхождении записей. О том, как к нему пришел майор украинской Госохраны Николай Мельниченко и поведал, что в течение долгого времени записывал разговоры в президентском кабинете, столовой и в сауне. Странноватый с виду Мельниченко утверждал, что так велела ему совесть. «Я подслушивал Кучму и понял, что наш президент — бандит», — объяснял он свои действия. Сперва майор, если верить его словам, хотел даже убить Кучму, но потом передумал и решил «задокументировать преступления».
Нельзя сказать, что украинцы с ходу поверили, будто Кучма отдал приказ убить журналиста. Из записей, идентичность которых президент с самого начала отрицал не слишком настойчиво, можно было лишь понять, что он слегка свихнулся на почве Гонгадзе. Преобладало недоумение. Для чего несчастному отрезали голову? А если к убийству и впрямь причастна власть, то как вышло, что тело погибшего нашли? Или с самого начала кем-то так и было спланировано: убить и не скрывать убийства? Кем?
Внятного ответа на эти, как и на многие другие вопросы, нет до сих пор.
Кучма безмолвствовал больше недели, не зная, как реагировать на случившееся. Есть сведения, что в первые дни после выступления Мороза он был настолько деморализован, что даже подумывал об отставке. Президент ощущал себя голым и беззащитным в толпе врагов. Рассказывают, он подолгу молчал и затравленно озирался по сторонам, ища направленные на него микрофоны и понимая, что каждое сказанное сегодня слово может завтра вернуться к нему на магнитофонной ленте.
Если верить слухам, он пил водку и думал. Его мучили два классических русских вопроса. Первый: что делать? Второй: кто виноват? Ответив на второй, то есть поняв, кто стоит за спиной взалкавшего правды майора, можно было принимать решение о стратегии дальнейшего поведения. Впрочем, сперва надо было ответить на первый, тактический вопрос: что делать, чтобы не потерять власть.
Наверное, Кучма перебирал в уме и радикальные варианты. Разогнать парламент? Ввести прямое президентское правление? Закрыть для острастки пару газет? Посадить Мороза?.. Все это было заманчиво, но президент догадывался, что Украина — не Туркмения. За неделю раздумий Кучма ясно осознал, что играть нужно на том поле, где он был сильнее всех и до сих пор всегда побеждал.
Не нужно резких шагов. Надо все отрицать, выкручиваться, искать союзников, подкупать или уничтожать врагов, тянуть время, спихивать вину на других, маневрировать, заметать следы … Он это умел лучше, чем все его враги вместе взятые. Но ни в одной партии Кучмы ставки еще не были так высоки, как в той, что предстояло сыграть сейчас.
6 декабря президент, наконец, заговорил, появившись на телеэкранах. В своем обращении к согражданам Леонид Данилович искусно обошел вопрос о подлинности аудиозаписи. Какие там пленки? Он болел за поруганную Отчизну. Он называл скандал с кассетами «четко спланированной политической провокацией» с целью «выставить Украину в глазах мира как… дикое и темное общество». А главным было заявление, что в стране не будет ни диктатуры, ни досрочных выборов.
То есть — все должно остаться, как прежде.
В эти дни, реализуя принятое решение, Кучма вступил в торг со своим окружением. Жертвой одной из многих сделок, заключенных им, стала Юлия Тимошенко. Олигархи, загнанные правительством Ющенко в угол, назвали свою цену: премьера — в отставку, леди Ю — на нары. Цена была смешной. Президент согласился, не раздумывая.
Но, как опытный игрок, Кучма действовал сразу по всему полю.
Александр Турчинов рассказывал, что накануне голосования в Верховной раде, где ставился вопрос о проведении специального парламентского заседания, посвященного делу Гонгадзе, он встретился с президентом. Леонид Данилович был бледен и решителен. Говорил рублеными фразами. Записи Мельниченко — провокация. Это дело следует закрыть. Если фракция «Батькивщина» откажется голосовать, вопрос не пройдет. Передай Юле, что я закрою все ее проблемы, если «Батькивщина» проголосует как надо.
Турчинов знал, что ответит Юля, и попытался отвести от нее удар, заодно как бы выразив заботу о репутации президента. «Леонид Данилович, — задушевно сказал он, — лучше бы вам самому инициировать создание комиссии, которая доказала бы, что вы не виноваты. Это был бы сильный ход с вашей стороны».
Кучма разгадал игру в два счета. «Не умничай, — отрезал он. — Передай Юле мои слова».
Тимошенко опять оказалась перед выбором.
Теперь она могла одним ударом разрубить петлю, повисшую над ее головой. Остаться в правительстве. Быть может, вытащить Сашу из тюрьмы. А если повезет, возобновить чайные церемонии с Кучмой. Шанс выпал ей случайно, в положении совершенно безнадежном: впервые президент Украины зависел от нее. Он изображал крутого, но на самом деле был растерян, загнан и слаб. Она могла ему помочь и таким образом выиграть время. По крайней мере, еще два-три месяца передышки ей были бы гарантированны.
Согласиться? Вся ее натура протестовала против этого. Она чувствовала себя глубоко оскорбленной. К тому же понимала: работать, как раньше, ей все равно не дадут. Голосование в Раде — это лишь эпизод в кассетном скандале, который будет раскручиваться вне зависимости от того, как поведут себя депутаты. Она уже знала об условии, поставленном олигархами президенту в обмен на поддержку. Конечно, Кучма мог найти компромисс. Не выгнать и не посадить, но отстранить от реальной власти. Она сохранит пост, но потеряет лицо.
Ведь что получается? Убит журналист. На пленках, которые заучивает наизусть вся страна, президент призывает к расправе над Гонгадзе. И тут она, Юлия Тимошенко, народная любимица и заступница, бесстрашный борец с коррупцией и прочими беззакониями, скромненько отойдет в сторонку и, потупив глазки, промолчит? Тогда уж лучше самой уйти в отставку и уехать из страны.
