Нестор Махно - НА ЧУЖБИНЕ 1923-1934 гг. ЗАПИСКИ И СТАТЬИ
Это были тяжелые, полные кровавых ужасов дни. Вожди большевизма по договору с немецкими и австро-венгерскими царями оттягивали из Украины свои из русских тружеников скомплектованные вооруженные силы, а украинские труженики, плохо вооруженные и наспех скомплектованные в боевые отряды, принуждены были отступить вслед за своими русскими братьями, расплачиваясь своими жизнями за измену вождей с одной стороны перед наседавшими сзади хорошо вооруженными и дисциплинированными врагами революции - в лице немецко-австро-венгерских экспедиционных армий, а с другой - перед большевистской властью, не желавшей пропуска их вооруженными на территорию России и с боями разоружавшей их. Вот в эти, казалось, ничего уже хорошего не предвещавшие дни, - крестьяне-революционеры Гуляй-Польской группы анархистов-коммунистов, многочисленными мелкими группами и отрядами оставили свой район и отступали также в направлении России, где - как всем почему-то казалось, - революция идет своим руслом и в нем, в этом русле, эти революционные группы и отряды обретут свои силы и снова станут лицом к лицу с врагами, чтоб преодолеть их физическую и духовную силу, во имя нового свободного общества... К сожалению, у большевистских вождей уже в этот период Революции замечался перелом в сторону охаивания всего здорового и революционно-выдержанного в трудовых массах в угоду своих партийных привилегий в стране и за ними скрывавшейся явной контрреволюции. На подходах к г. Таганрогу большевистская власть уже устраивала засады на независимые революционные боевые группы и отряды и предательски их разоружала. Это обстоятельство побудило силы гордого революционного Гуляй-Польского района распылиться на еще более мелкие группы и частью возвратиться нелегальными путями в свой район, частью же, и тоже нелегально, пробраться в Таганрог с целью собраться в нем и обсудить, что дальше делать...
В г. Таганроге группа съехавшихся товарищей сразу же поручила мне и Веретельнику организовать конференцию. Таковая состоялась. Решения ее были кратки, но положительными в том смысле, что дальше Таганрога ни один член группы не двинется. Все, за исключением меня, Веретельника и еще троих товарищей, возвращаются на фронт и постепенно с особой осторожностью во имя намеченного конференцией дела пробираются в свой район для нелегальной работы среди крестьянства. Мы же пятеро человек получили от конференции назначение побывать в течение полутора - двух месяцев в Москве, Петрограде и Кронштадте, ознакомиться с ходом революционных дел в этих центрах Революции и к первым числам июля месяца возвратиться на Украину, в местности, где группа решила снова возродить идею организации вольных батальонов защиты Революции со строго взвешенным замыслом не только бороться, но и побеждать.
На похождениях по России в течение этих двух месяцев я подробно остановлюсь во второй книге своих записок - «Под ударами контрреволюции». Здесь же скажу, что из нас пяти я один лишь возвратился вовремя на Украину, на которой безответственно царил политический и экономический произвол немецко-австро-венгерского контрреволюционного юнкерства и его ставленника - пресловутого гетмана «всея Украины» - Павла Скоропадского. На Украине я теперь уже мало встретил своих старых друзей, преданных крестьян революционеров. Многие из них попали в лапы контрреволюции и одни были убиты, другие посажены в тюрьму и ожидали той же участи. Но, живя эти дни глубокой верой в то, что намеченное дело на Таганрогской конференции нужно начинать, я всем своим существом отдался тому, чтобы непосредственно связаться с крестьянами, выбрать из их среды людей, готовых на самопожертвование.
На этом пути в поисках новых и стойких революционных бойцов я встретил ряд преданнейших проповедуемым мною идеям крестьян и крестьянок. Через них я скоро разыскал своих старых друзей, спасшихся от арестов и расстрелов немецко-австрийских и гайдамацких палачей и революционно, не смотря ни на какие невзгоды, уцелевших, т. е. не примирившихся с гетманским строем, думавших и готовившихся к серьезной борьбе с ним. И мы, не ожидая, когда съедутся рассеявшиеся после отступления где-то по России остальные наши товарищи в район, не взирая на все те тяжелые затруднения для нашего пребывания в селах, которые переплетались с частыми арестами и расстрелами из наших активных рядов, взялись за живое дело и как-то скоро - в сравнении со всеми затруднениями - мы поставили снова на ноги дело нашей организации по подготовке революционного восстания широких трудовых крестьянских масс против Гетмана, его феодально-помещичьего строя и их защиты в лице немецко-австро-венгерских царских армий. Тогда мы говорили массам: «Крестьяне, рабочие и вы, трудовая интеллигенция! За возрождение и развитие Революции, как наиболее верного средства борьбы с капиталом и властью государства; за создание и закрепление в вашей жизни свободного общества тружеников, как нашей ближайшей цели, вы должны организоваться, создать из своих рядов грозные революционно-боевые партизанского рода вольные батальоны и восстать, пойти штурмом против Гетмана и немецкого и австро-венгерского царей, приславших на наши земли свои дикие контрреволюционные армии, и победить этих палачей Революции и Свободы!.. »
И широкие трудовые массы прислушивались к нашему голосу. Из далеких сел и деревень, от Гуляй-Поля они присылали к нам своих делегатов, стараясь разыскать группу анархистов и взять - кого она из своих членов может откомандировать им, чтоб они могли его секретно перевезти в свой район для собеседований и содействуя им в делах подготовки масс к восстанию.
И мы переезжали тогда в одиночку, иногда группой в 3-5 человек и вели на нужные темы в строго законспирированных местах беседы с крестьянами в этих селах и районах. А через месяц-два этой тяжелой, но упорной наше пропагандистской и организационной работы по обширнейшим районам среди крестьян - наша Гуляй-Польская крестьянская группа анархистов-коммунистов увидела, что за ней идут широкие массы тружеников, среди которых было много вооруженных и готовых во всякое время, на какое угодно самопожертвование во имя идеи восстания против германского и немецко-австрийского юнкерства, политического и экономического произвола.
Помню, как делегаты от этих, нами уже сорганизованных крестьянских революционных сил около недели ездили по району из деревни в деревню, чтобы настичь меня, ненавистного буржуазии и немецко-австрийскому командованию. Я так же, как и они, передвигался со своими двумя-тремя товарищами из деревни в деревню с целью агитационно-организационной. Помню, как они, эти делегаты, настигнув нас в одной из деревень, просили меня от имени пославших их ко мне на совещание не откладывать нашего общего вооруженного выступления против врагов революции до удобного момента, начинать его теперь же. Делегаты тогда мне говорили: «...Вы, Нестор Иванович, возвращайтесь в Гуляй-Поле и подымите Гуляй-Польцев. Если Гуляй-Поле восстанет, за ним последуют все другие волости и районы. Вы с группой своих товарищей агитаторов своей упрямой работой еще до гетманщины и немцев и австрийцев подняли Гуляй-Поле перед трудящимися других волостей и других районов на необыкновенную высоту революционной стойкости и преданности делу трудящихся. Общий ваш зов к другим волостям из рядов восставшего Гуляй-Поля сделает больше для дела восстания, к которому мы все готовимся, чем все эти недели, что вы разъезжаете по деревням с большим риском для жизни и ведете и подготовляете это дело непосредственно с помощью устной агитации...»
