Вячеслав Лебедев - Фрунзе
Это был Дмитрий Фурманов.
Фрунзе оказал на Фурманова огромное влияние. Он проверял его на деле, поручал ему ответственные задания, которые тот быстро и точно выполнял. Беседы с Фрунзе толкнули Фурманова к изучению, сочинений Маркса, Энгельса, Ленина.
Дальнейшие события показали, как был прав Фрунзе, рекомендуя Фурманова в партию.
В свою очередь, Фурманов был всей душой привязан к Фрунзе; Он полюбил его, как родного. Фрунзе был для него учителем, наставником, указавшим ему цель и путь жизни.
В дни вступления в партию Фурманов писал о Фрунзе в своем дневнике: «Это удивительный человек. Я проникнут к нему глубочайшей симпатией. Большой ум… Взгляд — неизменно умен: даже во время улыбки веселье заслоняется умом. Все слова просты, точны и ясны; речи — коротки, нужны и содержательны; мысли — понятны, глубоки и продуманны; решения — смелы и сильны; доказательства — убедительны и тверды. С ним легко. Когда Фрунзе за председательским столом, — значит что-то будет сделано большое и хорошее».
ГЛАВА ПЯТАЯ
НА КОЛЧАКА
1. В КОЛЬЦЕ ВРАГОВ
На высоком берегу Волги стоит красавец город, гордость русского севера — Ярославль. Здесь с великой водной магистралью страны пересекается величайшая железнодорожная магистраль мира Москва — Владивосток, отсюда же идут стальные пути на Балтийское море, на Литер и на Белое море — в Архангельск, к двум важным морским воротам России. Достаточно взглянуть на карту, чтобы сразу же оценить и политическое и стратегическое значение этого пункта.
Знойным было лето 1918 года. После изнурительной четырехлетней войны, завершившейся Брестским миром, наступило затишье. И отрадное для миллионов людей, сбросивших с себя пропахшие кровью и карболкой шинели, вернувшихся к своим семьям, к производительному труду, и в то же время тревожное, как бы чреватое новой грозой. Ошеломленные Октябрем враги революции понемногу приходили в себя, втихомолку собирали силы.
Как обычно, шли по Волге белокрылые, белоплечие пароходы от Астрахани до Рыбинска, и, проходя мимо древнего Ярославля, пассажиры их невольно любовались зеленоглавой каменной башней, как бы подпиравшей береговой бульвар. Не всем, конечно, было ведомо, что эта башня является крупным хранилищем оружия — Ярославским арсеналом, и охраняется поэтому постоянным военным караулом. Узенький мостик соединял верхний этаж башни с эспланадой бульвара.
Но спокойно шагает вперед и назад по предмостной сторожевой площадке башни часовой с маленькой красной ленточкой вместо снятой царской кокарды на выгоревшей от солнца солдатской фуражке. Советский, революционный часовой — красногвардеец, или, во всяком случае, доброволец еще совсем молодой, волонтерской Красной Армии. Он еще молод и сам, вероятно, не прочь погулять по тенистой аллее бульвара, где, несмотря на трудное время, все же прогуливается немало парочек.
Близится вечер. В голубую гладь реки просачиваются розоватые и оранжевые блики, они густеют, превращаются в синие и лиловые. Откуда-то глухо доносится Болгарская песня.
Вот и ночь спустилась на Ярославль. Тишина… Спит город, спит бульвар. Дремота подкрадывается к часовому арсенальной башни. Нет, никак нельзя дремать — солдат у республики еще немного, каждый должен за десятерых чувствовать ответственность! А тишина, она вещь ненадежная, и в тишине может таиться грозная опасность.
«Вот если бы подъемный был мостик…» — смутно мелькает у часового.
И как раз в этот момент по этому самому мостику к башне перебегает несколько темных фигур.
Часовой не успевает даже вскинуть винтовку,
Он заколот, сброшен вниз, на камни, с двадцатиметровой выси.
Заговорщики ворвались в арсенал. Выносят оттуда винтовки, пулеметы, патроны. Вооружась, группы мятежников тотчас растекаются по городу.
Ярославский мятеж начался.
…………………..
Это произошло в ночь на 6 июля 1918 года. Руководимые угрюмым чернобородым человеком, бывшим царским полковником Перхуровым, мятежники заняли телеграф, телефон, радиостанцию, ворвались в губ исполком, убили его председателя Нахимсома и многих других советских работников. В эфир полетели радиограммы:
«Говорит Ярославль… Власть Советов в северном Поволжье свергнута. Час настал, к оружию!»
Заговор задуман и разработан широко. Мятеж в Ярославле должен быть, по мысли его организаторов, как бы сигналом к восстанию контрреволюционных сил по всей стране. Не только в. крупнейших городах Поволжья созданы тайные боевые организации из бывших офицеров и юнкеров, но и в самой Москве — столице Республики — готовится захват Кремля.
В Москве в это время шел V Всероссийский съезд Советов. Допущенные к. участию в этом съезде так называемые «левые эсеры» — мастера и любители террористических актов — взяли на себя роль застрельщиков контрреволюции, разжигателей пожара гражданской войны.
Убит германский посол Мирбах. Произведен взрыв здания Московского комитета партии. Левые эсеры захватили огромное здание Покровских казарм и объявили его своим «штабом». Было постановлено убить Ленина и Дзержинского, обезглавить таким образом советскую власть и поднять знамя так называемой «Учредилки», незадачливой «ассамблеи», собиравшейся после Октября «учреждать» государственный строй России, но бесславно разогнанной кучкой большевиков-матросов.
Эсеры, имевшие в «Учредилке» большинство мест, никак не могли примириться с таким позорным провалом их политических притязаний. Мятеж в Ярославле, попытка бунта в Рыбинске и Муроме, путч в Москве!
Михаил Фрунзе был участником V съезда Советов. Уже утром шестого июля ему стало известно о том, что произошло в Ярославле.
Встретив в коридоре съезда своего ивановошуйского товарища — Игната Волкова — Фрунзе сказал ему:
— Порохом пахнет, друже… Будь готов к немедленному выезду в Иваново — знаешь небось, что это такое, когда соседний дом загорелся?
Волков попросил пояснений. Фрунзе сделал это, но предупредил:
— Обстановка такова, что каждое несдержанное, неосторожное слово может обойтись очень дорого… Поэтому старайся как можно крепче держать язык и преимущественно действовать!
К полудню того же дня стало известно об «ультиматуме», предъявленном засевшими в Покровских казармах эсерами «Кремлю»:
«Сложить полномочия и оружие, покинуть здания ЦК и Совнаркома, передать управление страной эсерам!»
Фрунзе включился в подавление мятежа. С группой таких же смельчаков, как и он сам, на подвернувшемся броневике он устремился в район Покровских казарм. Возле почтамта броневик разогнал огнем довольно крупный отряд мятежников и с ходу прорвался к Покровским воротам.
