Джон Фаулз - Дневники Фаулз
Безрассудство. После обеда пошел дождь. Я был с Джинеттой. Расставаться не хотелось, и я предложил пойти погулять. Под проливным дождем. Уже тогда я был на грани бронхита. К концу прогулки у меня разыгрался сильный кашель и заболела грудь. Мой поступок был нелепым, но я был счастлив. Иметь бы достаточно денег… Не знаю. Тогда, возможно… Сколько проблем сразу разрешилось бы! Когда мы вдвоем шли по мокрым улицам, я испытывал глубокую связь с ней, чувствовал ее частью себя. Однако она говорит, что никогда не знает, искренен ли я. Тут моя вина. Я и сам подчас себя не знаю. Теперь я точно заболею. Джинетта предложила мне решить забавную задачу:
На берегах реки пять домов. Их соединяет только D — паром.
Е — девушка, помолвленная с А. В любит ее, но безответно. С — старик. D — водит паром. Однажды Е решает, что ей необходимо срочно повидаться с А. Девушка идет к D, но того нет на месте и она заходит к С, чтобы спросить его совета. Река разлилась, переправляться опасно, говорит старик и советует ей переждать. Но она все-таки отыскивает D и просит перевезти ее. Он смотрит на бурлящую реку и говорит: «Хорошо, но при одном условии — ты должна снять с себя все, что на тебе есть». Девушка соглашается. Паромщик благополучно перевозит ее на противоположный берег, но оставляет там в чем мать родила. Е идет к дому А, но его там нет. В отчаянии она просит В приютить ее. Тот рад и просит ее посидеть с ним. Одежду он девушке не предлагает, однако и не трогает ее. А приходит в гости к В, видит голую невесту с посторонним мужчиной, приходит в ярость и разрывает помолвку.
В каком порядке вы распределите ваши симпатии? Кто самый лучший? Вот обозначение символов: А — нравственность и консерватизм; В — авантюризм; С — разум; D — материализм; Е — любовь. Мой выбор — EBCDA.
В каком-то смысле этот тест — проверка характера. Разумеется, он нуждается в доработке.
12 февраля
С Дж. на спектакле театра Колледжа иезуитов. Спектакль дневной и весьма посредственный. «Каприз» Мюссе и «Антигона» Ануя. Постановки совсем нас не заинтересовали. Гораздо интереснее было смотреть на двух мальчуганов, сидевших впереди. Они были просто влюблены друг в друга, обнимались, и я видел, как один поцеловал другого в ухо. Им, вероятно, не больше десяти. Невинные — их переполняла братская любовь. Потом мы с Дж. вернулись домой. Мы все сильнее влюбляемся друг в друга. Теперь, оставшись вдвоем, чувствуем, как нас окутывает мечтательная томность, смутное влечение, заставляющее забыть все остальное. Мы говорим, что совсем abruti[166]. Это французское слово лучше выражает наше состояние, чем любое английское. В нас просыпается животное начало. В этом нет ничего уничижительного. Оцепенение, помрачение сознания от близости, мы оба утрачиваем волю. Джинетта говорит, что я сбросил маску. Это правда. Я воспроизвожу в памяти каждую секунду, проведенную с ней, — например перед сном, когда ложусь в постель.
Ближе к вечеру мы пошли на танцы в студенческий центр. Танцевали в дремотном, чувственном полумраке. И все время вдвоем, тесно прижавшись друг к другу. Я очень устал, у меня болела голова, но, согласно кружась с ней, чувствовал полную свободу от тела. Или, точнее, обретение нового тела. На этот раз полная победа над собственной плотью.
Это зло, деградация. Власть прошлого над будущим. Танцующие выглядели заторможенными. Поцелуи, тесные объятия. Мы с Дж. покинули зал в любовном тумане и бродили по улицам необычно серьезные, как будто чувствовали, что в буквальном смысле катимся вниз, всеми покинутые. И тем не менее ничего не предпринимали.
Будь у меня деньги, я, может быть, и женился бы на ней. К счастью, их у меня нет.
Я рухнул в постель в 2.30 и спал мертвым сном вплоть до 1.45. И все-таки чувствую усталость.
Весь вечер провел, исправляя сочинение Дж. Ей хочется, чтобы оно было хорошим, — нужно отдать его Лео. Это нечестно, да и ей ничего не даст. Я не испытываю угрызений совести. Обман сам по себе недостойный, но если ей нужна от меня тайная помощь, она ее получит. Завтра я буду вместе с Лео просматривать ее сочинение и притворяться, что вижу его впервые.
13 февраля
Любопытный и забавный случай. Я завтракал с Дж., сидя у окна. Неожиданно я увидел ярдах в двадцати от нас желто-зеленого попугая, он залетел за стену.
— Бог мой! Попугай! — воскликнул я.
Дж. рассмеялась, но не поверила мне. Возникла одна из тех ужасных ситуаций, когда ты убежден в своей правоте, но не можешь заставить другого в это поверить. Когда ты всего лишь свидетель. И вдруг из-за угла вышла женщина с попугаем в руке. Я издал радостный крик. Кто-то из сидевших на другом конце стола сказал:
— Разве вы не знали? Внизу, на кухне, живет попугай.
Il faut croire[167].
Грэм Грин «Человек внутри». Потрясающе плохая книга. Сродни роману Э.М. Форстера «Куда боятся ступить ангелы». Романтическая и беспомощная проза. Обычное дело — путаные мысли и напыщенный слог. Герой — хам с золотым сердцем, по жанру роман — исторический триллер. Множество погрешностей в мотивации и стиле, и это подстегивает собственный творческий импульс. Единственная достоверная деталь — отвращение, которое вызывает продолжающий движение труп. И скаредные священники. Во всем остальном это удивительно старомодное и сентиментальное произведение. Но все же он его написал. И как раз в моем возрасте[168]. А мне до этого еще далеко.
15 февраля
Пишу с запозданием. Сначала я всегда делаю краткую запись, чтобы потом на досуге подробно воспроизвести остальное. Неожиданно высвобождается время, а я не могу найти записи и зверею от этого.
Пометки на полях. Я сделал их в книге Грина «Человек внутри» и теперь еще в «Святилище» Фолкнера. Приятно, когда можешь анализировать, критически оценивать прочитанное, чутко на все реагировать. Понимать — где просчет, а где хитроумный прием. У Г. больше первых, у Ф. — вторых. Некоторые люди яростно возражают против таких пометок. Все потому, что они не способны оценить произведение, которое держат в руках. А может, боятся выдать себя через комментарии. Никто не решится испещрять пометками дорогую и прекрасно изданную книгу.
Дж. За последнее время она несколько раз удручала меня проявлениями плохого вкуса. Интересно, смогу ли я когда-нибудь встретить женщину, которая не вызовет у меня шок в этом смысле — раньше или позже? Мне не нравится, когда Джинетта говорит на английском: слишком сильный акцент — утрированное «h» и протяжные слоги. Но проходит какое-то время, и я чувствую, что снова безумно влюблен в нее. Мы уже достигли кое-каких признаков семейного блаженства. Первое очарование прошло. Следующий этап — постель. Но она слишком целомудренна, а я боюсь серьезной связи. Не верю, что именно она — моя судьба. Однако мне нравится, когда она лежит в моих объятиях и я щекочу ее. Она извивается и поддается, и я чувствую, что во много раз сильнее ее. Это звучит наивно. Чувство самое примитивное. Во многих отношениях я не возражал бы видеть ее своей женой — она по крайней мере выполняла бы все свои обязанности и давала бы мне время писать, писать, писать.
