Никлас Бурлак - Американский доброволец в Красной армии. На Т-34 от Курской дуги до Рейхстага. Воспоминания офицера-разведчика. 1943–1945
Разговор с управляющим цирком-шапито оказался коротким.
— Силенка есть, хлопец? — спросил управляющий, трогая отцовские бицепсы.
Пап вынул из кармана подковку и на глазах у изумленного управляющего разогнул ее.
— За животными когда-либо ухаживал?
— С раннего детства и до сих пор.
— Животных любишь?
— Очень!
— Серебряный рубль в неделю, харч и лежак при цирке — устроит?
— Устроит!
— Приступай к работе, хлопче.
Работа ему очень нравилась, поскольку позволяла смотреть цирковые представления, которых он прежде не видел, по нескольку раз в день — и бесплатно! Больше всего его интересовала цирковая борьба. Как опытный борец, хоть всего лишь и сельский любитель, он скоро подметил, что выступавшие борцы тайком уговариваются, кому быть победителем в очередном поединке.
Под конец представления ведущий обычно спрашивал, не хочет ли кто-нибудь из публики побороться с одним из цирковых борцов. За победу над любым из них счастливчик получит серебряный рубль.
— Покажи серебряный рубль! — обычно кричали зрители. — Покажи!
Ведущий вынимал из кармана серебряную монету и, подняв ее высоко над головой, шел вокруг арены цирка, чтобы все увидели, что монета действительно серебряная. Затем клал монету на барьер и говорил:
— Вот здесь она будет дожидаться победителя.
Но за целую неделю цирковых представлений, которые Пап увидел, никто из публики ни разу не осмелился выйти на борьбу с цирковыми борцами. В начале следующей недели Пап стал еще внимательнее присматриваться ко всем техническим приемам борцов. Он обнаружил, что все они ни разу не использовали приемы, известные опытным сельским борцам на поясах. То ли не знали, то ли почему-то игнорировали. Заметив ряд возможностей применения технических приемов, проверенных в сельских состязаниях, Пап в конце второй недели в ответ на вопрос ведущего: «Кто из публики желает?» — крикнул с галерки:
— Я желаю!
Зрители с удивлением смотрели на спускавшегося вниз, к арене, сельского парня.
— Ты?! — изумленно воскликнул ведущий. — Ты желаешь бороться?
— Я! — повторил Пап.
— Не боишься, что тебе поломают кости?
— Нет, — коротко и решительно ответил Пап.
— Да он просто клоун! — выкрикнул кто-то из публики.
— С которым из шести стоящих сейчас на арене?..
— Вон с тем, бритоголовым, что крайний слева, — сказал Пап.
Он знал, что этот борец больше других пропускал удобные возможности положить противника на лопатки.
Бритоголовый борец, услышав ответ на вопрос ведущего, рассмеялся и поиграл своими мускулами груди, плеч, бицепсами — покрасовался перед публикой. Зрители тоже рассмеялась. Многие из них, очевидно, ждали, что «клоун» выбросит какой-то эксцентрический трюк.
— Снимай, парень, рубаху и штаны, если под ними у тебя имеются трусы.
Публика и борцы, стоявшие на арене, расхохотались. Зрители потешались над происходящим, пока Пап не снял рубаху и штаны. У ведущего, увидевшего крепкую шею, широкую спину, мощные плечи, мышцы груди и большие бицепсы, отвисла челюсть. Он подошел и потрогал отцовские мышцы, покачал головой и широким жестом пригласил, чтобы Пап вошел на арену цирка, где стояли борцы… Публика перестала смеяться. Сникли усмешки и у борцов. Вытянулось лицо у бритоголового.
Выйдя на ринг, Пап первым делом прошел к тому месту на бордюре, где лежала серебряная монета, взял ее, попробовал на зуб, положил на место и сказал:
— Готов бороться!
— Давай, хлопче, давай! — произнес седовласый и седоусый пожилой дядько, похожий на гоголевского Тараса Бульбу, каким его изобразил художник в книжке.
Все борцы, кроме бритоголового, ушли с ринга.
Ведущий дал свисток. Поединок начался в полной тишине. На ринге кругами, вытянув перед собой руки, как бы оценивая друг друга, ходили средних лет бритоголовый борец и девятнадцатилетний сельский хлопец.
Публика стала болеть за сельского хлопца, подбадривать его.
Борцы наконец сблизились, проверяя свои крепкие шеи, плечи, предплечья… Это продолжалось несколько минут, пока для сельского хлопца не наступило положение, когда представилась возможность применить свои умения. Пап мощно схватил бритоголового обеими руками за шею и плечо, сделал подсечку ногой и буквально кинул противника на обе лопатки. Зрители от неожиданности ахнули.
Последовали горячие аплодисменты публики. Ведущий тем временем взял с бордюра серебряную монету и торжественно вручил ее победителю.
И тут же к нему подошел Тарас Бульба и пробасил негромко по-украински:
— Ото, я тут, хлопець, голова артii вантажников Севастопольского порту. Iди прицювати до мене, я тобi забипечу заробiток значно кращий нiж дають тобi цi шахраи. (Я здесь, парень, председатель артели грузчиков Севастопольского порта. Иди работать ко мне, я тебе обеспечу заработок значительно лучший, чем дают тебе эти мошенники.)
Пап ушел из цирка вместе с Тарасом Бульбой, которого, как оказалось, и в самом деле звали Тарасом. Так мой отец стал грузчиком в Севастопольском порту. Крепкие и выносливые грузчики по тому времени получали в артели хорошую плату, но работать приходилось много, чуть ли не по четырнадцати часов в сутки шесть дней в неделю. По утрам в воскресенье одни из них шли в православную церковь, а из церкви шли в кабак, где напивались и резались в карты; другие предпочитали ходить по дешевым борделям. А Пап предпочел каждое воскресенье ходить в Севастопольскую городскую библиотеку, где его «собеседниками» были Александр Пушкин и Тарас Шевченко, Лев Толстой и Иван Франко, Николай Гоголь и Леся Украинка, Максим Горький и Александр Куприн.
В середине января 1905 года в Севастопольской городской библиотеке появился «живьем» известный и довольно популярный русский писатель, живший в Балаклаве, Александр Куприн. Пап сумел пробиться в переполненный читальный зал и послушать писателя, который рассказывал о событиях недельной давности в Санкт-Петербурге — так называемом Кровавом воскресенье, когда царскими войсками была расстреляна мирная демонстрация.
Вслед за этим событием на протяжении нескольких лет в Российской империи бродили революционные настроения. Севастополь не стал исключением.
Случилось так, что 18 октября Пап, выйдя из городской библиотеки, по сути случайно оказался в тысячной толпе горожан-демонстрантов, требовавших созыва Учредительного собрания. Демонстрацию «приветствовали» залпы жандармов и сабли конных донских казаков. Толпа обратилась в бегство. Отец и его товарищ по работе в порту Василий тоже побежали в гуще напуганных людей. Казак, мчавшийся на толпу демонстрантов, рубанул саблей Василия по животу. Раненый упал на мостовую, заливаясь кровью, из его живота стали выпирать внутренности. Пап поднял товарища на руки и унес его в ближайший переулок, надеясь оказать ему первую помощь. Врача он нашел, но было уже поздно. Василий, потерявший слишком много крови, умер…
