Анатолий Куликов - Тяжелые звезды
Понятно, почему некоторые совпадения с прошлой историей пробудили интерес общества к этим войнам и к именам ее участников. Согласен, что погружение в отечественные записки обычно идет на пользу, хотя, когда речь заходила о современных вооруженных конфликтах на Кавказе, я всегда выступал против прямых аналогий с Кавказской войной.
Забегая вперед, скажу, что в 1993 году, когда во время одной из пресс-конференций, посвященной преодолению осетино-ингушского конфликта, кто-то из добрых побуждений начал сравнивать меня с генералом Ермоловым, я от подобных похвал решительно отстранился. При всем уважении к именам генерала от инфантерии Алексея Петровича Ермолова или имама Шамиля, которые снова у всех на слуху, я думаю, переписывать эти страницы в угоду современности не стоит. Не будет никакой «выжженной земли», но и дикостей прежних не будет. И век нынче иной, и ценности в нем должны быть совершенно другими.
Сам я никогда подобной тактики не применял. Мне это даже в голову не приходило.
Я люблю эту землю и никогда не отказывался быть ее защитником. Но надо понимать, что в это слово я вкладываю нормальный общечеловеческий смысл, подтверждающий мою готовность защищать жизнь и интересы всех соотечественников, не разделяя их на «своих» и «чужих».
* * *То, что мои размышления не были праздными, в 1990 году, когда я получил новое назначение, доказывала сложная оперативная обстановка на Северном Кавказе и в Закавказье. Один из вооруженных конфликтов — за обладание Нагорно-Карабахской автономной областью (НКАО) — к тому времени уже превратился в настоящую войну между Арменией и Азербайджаном на всем протяжении их совместной границы.
В Грузии назревали сразу два конфликта республиканского центра с провинциями, где доминировало негрузинское население. Каждый из этих конфликтов — с Южной Осетией и с Абхазией — позднее обернулся войнами, унесшими множество человеческих жизней.
Тяжело складывалась ситуация в Чечено-Ингушетии, где националистические настроения некоторых лидеров не оставляли сомнений в том, что Чечня в будущем может стать серьезным фактором нестабильности во всем северокавказском регионе. Уже были посеяны семена раздора в Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкессии, на административной границе Ингушетии и Северной Осетии и в так называемом Лезгистане. Это территория на границе Дагестана и Азербайджана, где компактно проживают лезгины — один из кавказских народов, претендовавших в ту пору на собственную автономию.
Глядя на карту, проще было сказать, где нет межнационального конфликта и нет напряжения, грозящего перерасти в резню.
К этому следовало прибавить особую позицию руководства Министерства обороны СССР, которое после известных событий в Тбилиси, в Баку и в Сумгаите очень неохотно выделяло свои подразделения и части для пресечения гражданских беспорядков. Даже когда речь шла о противоборстве с бандами, имеющими на вооружении тяжелую бронетехнику, ствольную и реактивную артиллерию, аргумент, что «для этого существуют внутренние войска» — казался обществу вполне обоснованным.
В принципе та 41 тысяча солдат и офицеров внутренних войск, которые были дислоцированы в зоне ответственности Управления ВВ МВД СССР по Северному Кавказу и Закавказью, представляла собой внушительную силу. Многие из задействованных в Карабахе подразделений внутренних войск были лучшими в стране, но в их боевой работе было еще много ошибок. Сказывались отсутствие опыта, полноценной общевойсковой подготовки и противоречивое отношение местного населения, которое, как это бывает во время драки в сельском клубе, колотит разнимающего сильнее, чем обидчика.
Этот первый полет в Закавказье вместе с командующим внутренними войсками был не просто исполнением служебной формальности. Думаю, Юрий Васильевич Шаталин хотел преподать мне наглядный урок, что, помимо решения военно-технических проблем, в зоне карабахского конфликта мне предстоит заниматься и вопросами политики.
С одной стороны, действующие руководители закавказских республик в сложившейся обстановке оказались попросту несостоятельны или откровенно двурушничали, пытаясь угодить попеременно и Москве, требующей навести порядок, и населению своих республик, среди которого доминировали шапкозакидательские настроения. С другой стороны, новая политическая элита, претендующая на власть в этих республиках, довольно энергично использовала националистические лозунги и победную риторику, чтобы обернуть симпатии населения в свою пользу и вырастить в окопах Нагорного Карабаха собственные вооруженные отряды на случай силового захвата власти.
Побывав в Степанакерте (Областном центре Нагорно-Карабахской автономной области в составе Азербайджанской ССР. — Авт.) и в Нахичевани, мы с Шаталиным в ту же ночь перелетели в Ереван для встречи с первым секретарем ЦК компартии Армении Мовсесяном. Разговор казался продуктивным, а сам партийный секретарь производил впечатление умного и дельного человека, стремящегося к мирному разрешению конфликта в НКАО.
Еще через сутки мы были уже в Баку.
В конфликте, который произошел между Арменией и Азербайджаном, нам следовало занимать позицию высшей справедливой силы, действующей в интересах союзного государства.
Шаталин был абсолютно прав: с действующими лидерами закавказских республик за то время, пока я оставался начальником Управления внутренних войск, мне приходилось встречаться довольно часто. И это была хорошая школа для генерала. Ведь меняющаяся политическая ситуация каждый раз требовала от меня продуманных и неординарных действий. Сдержанности. Жесткости. Дипломатического такта. А иногда и восточной хитрости, так как каждый из моих высокопоставленных собеседников был не против использовать внутренние войска союзного подчинения в своих собственных политических интересах.
Поначалу это были так называемые партийные руководители, именовавшиеся первыми секретарями центральных комитетов республиканских компартий: Мовсесян — в Армении, Муталибов — в Азербайджане, Гумбаридзе — в Грузии. Никто из них не удержался у кормила власти. Вскоре их сменили лидеры новой волны — бывшие диссиденты и политзаключенные: Тер-Петросян (в Армении), Эльчибей (в Азербайджане) и Гамсахурдия (в Грузии), которым довелось стать президентами уже суверенных закавказских государств.
Честно говоря, сама по себе смена одного лидера другим мало что меняла в существе задач, которые ставились ими перед внутренними войсками союзного подчинения. Еще вчера называвшие военнослужащих ВВ палачами, детдомовцами, береты которых окрашены кровью их жертв, новые республиканские лидеры требовали от меня того же самого, что и их недавние предшественники: охраны объектов и коммуникаций, разоружения банд, проникающих с сопредельной территории, общественного порядка в городах и селах, безопасности для людей, проживающих в зоне вооруженных конфликтов.
