Кристоф Рехаге - Самый большой дурак под солнцем. 4646 километров пешком домой
Она молчит и о чем-то размышляет, потом осведомляется:
– Значит, ты думаешь, иностранцам здесь понравилось бы, да?
Понравилось? Да они полюбили бы это место! Изогнутые крыши, запах горелой древесины, тихая холмистая местность…
– Может быть, мне стоит всегда сдавать эту комнату, если к нам в будущем будет приезжать много туристов, – размышляет она вслух, а ее сын на секунду отрывает взгляд от компьютера.
В деньгах у нее точно нет потребности. Большую часть года ее муж работает в южной провинции Гуандун и очень хорошо зарабатывает. Хватило и на этот большой дом, и на телевизор с плоским экраном, и на новый компьютер. Пожалуй, отсюда и особая тягостная атмосфера внутри семьи. Хотелось бы мне знать, когда в последний раз этот мальчик видел своего отца.
Снова раздается шум от фейерверка.
– Похороны у соседей, – сухо поясняет хозяйка.
Через несколько минут я уже на внутреннем дворе, украшенном цветными венками, в котором собралась скорбно перешептывающаяся толпа. Некоторые из них в белых одеяниях, но большинство в повседневной одежде. На некотором расстоянии стоит богато накрытый стол, полный фруктов и угощений, за ним установлен гроб.
«МЫ ГЛУБОКО СКОРБИМ ПО ТОВАРИЩУ ЯНУ ФУШЕНУ», – гласит плакат на стене.
Надпись выполнена черными иероглифами, и они выглядят так, как будто их малевал большой кистью кто-то неопытный в каллиграфии.
Я ловлю на себе любопытные взгляды. Маленький ребенок в ярко-красном пальто дергает маму за руку и показывает на меня. Некоторые скорбящие поднимают головы, чтобы посмотреть, в чем причина беспокойства, и, когда мой взгляд пересекается с парой заплаканных глаз, я чувствую, что мне здесь не место. Я уже давно должен был отправиться в путь и идти по заснеженной дороге, а не глазеть тут на людей, когда они прощаются со своими умершими.
Вдруг у ворот передо мной появляется хозяйка.
– Ты уже собрался идти? – спрашивает она удивленно, и ее голос звучит так, как будто я собирался пропустить бурную вечеринку.
Заикаясь, я выдавливаю из себя пару бессвязных слов об уважении к горю других людей и в это время вспоминаю свои собственные чувства, когда я стоял посреди моря цветов и потрясенных людей, держал за руку свою маленькую сестренку и мечтал, чтобы наступило завтра и чтобы все было уже позади. Но она давно поняла, что я просто немного робею.
– Подожди секундочку, – распоряжается она, и через минуту уже стоит передо мной вместе со старейшиной Ли. Старейшина оказывается понимающим человеком, и, когда он узнает, что я бы хотел задокументировать традиции его деревни, но при этом никак не хотел бы мешать похоронам, он говорит коротко:
– Подожди.
Он подводит ко мне одетого в белую одежду красивого мужчину, который представляется зятем умершего. Когда ему объясняют ситуацию, мужчина серьезно кивает, а потом еще одним кивком дает мне знак.
Так я становлюсь официальным фотографом похорон. В мои обязанности входит все максимально подробно запечатлеть, а затем отправить копию фотографий семье. У меня нет слов: эти люди хотят, чтобы я их фотографировал. Секунду я стою в нерешительности и не могу заставить себя достать свои камеры, но старейшина Ли кладет мне руку на плечо и говорит ободряюще:
– Ну давай, начинай!
После этих слов я окунаюсь в церемонии, которыми жители деревни провожают старого председателя Яна в могилу.
Речи, прерываемые всхлипами, и небольшие чашечки с жертвенной едой, приготовленной с такой любовью и заботой…
Мужчины толпятся у гроба. Каждый хочет его нести, чтобы обрести покровительство, которое им может дать покойник…
Огонь, который должны преодолеть несущие гроб, прежде чем они отправятся в долгий и извилистый путь на холмы…
Коренастые сыновья умершего, молча глотающие слезы и ведущие за собой похоронную процессию…
Женщины, медленными, неуверенными шагами приближающиеся к тому месту, где гроб будет опущен в заледеневшую землю…
Снежные шары, летающие между жителями деревни туда-сюда, пока лопаты быстро выкапывают могилу…
Ритуальное сжигание венков, домов, машин и денег из бумаги, которые должны сопровождать старого жителя деревни на тот свет…
И, наконец, его жена, которая почти падает на землю, хотя ее поддерживают с обеих сторон. Она последней покидает место, где супруг отныне будет дожидаться ее под тихо падающим снегом…
Я покидаю деревню Динцунь, когда уже вторая половина дня на исходе. У меня промокли ноги, но мне все равно. Я прощаюсь со скорбящими, со старейшиной, с хозяйкой и ее сыном и отправляюсь в путь по тихому, сумеречному снежному миру, в котором вскоре наступает полная темнота, нарушаемая лишь машинами, время от времени проносящимися мимо, как кометы. Я останавливаюсь, чтобы высморкаться. Глаза слезятся, и я не знаю, связано ли это с простудой или с тем, что мне грустно.
Я надеваю наушники, выбираю «Ana Na Ming» Салифа Кейты, жму на «Repeat». Я плыву сквозь темноту.
На рельсах
Вот еще два дня во льдах, и я добираюсь до маленького города Цюйво и наконец нахожу отапливаемую комнату. Я стаскиваю ледяные хлюпающие ботинки и ставлю их под батарею. Развешиваю свою одежду. Душ приятно теплый, и я стою под его струями до тех пор, пока кожа на моих пальцах не набухает и не покрывается морщинками.
На моем телефоне высвечивается сообщение от Ке-э. Она уже в Юньчэн и хочет знать, когда я приду.
Хороший вопрос. На самом деле, я уже меньше чем через неделю могу там быть. Но хочу ли я туда вообще?
Я рассматриваю пеструю картонную табличку около телефона в номере. Пару секунд я кручу ее в руке, потом беру телефон. Вдруг кто-то стучится в дверь. Открыв дверь, я вижу на пороге скучающего вида женщину средних лет, которая перебирает руками, как кошечка передними лапками:
– Массаж?
Я разочарованно отмахиваюсь:
– Большое спасибо, но сегодня я лучше лягу пораньше спать. До свидания.
Она равнодушно пожимает плечами и исчезает в темноте коридора. Я падаю на кровать и размышляю.
Юньчэн.
Джули я сказал, что меня туда пригласил «один знакомый», ни слова не сказав о симпатичной Kе-э. С другой стороны, когда я видел ее в последний раз? Я вполне могу называть ее просто «знакомым».
Или вот, я бы мог посетить Таинственное Место. Это пятно на карте, примерно сто километров на запад отсюда. Оно выглядит как гора, или кратер, и нельзя точно понять, что это такое. Когда я спросил об этом Сяо Чая, он сразу загорелся и сказал, что я должен обязательно туда пойти и все разузнать, как это делали первооткрыватели. Это также означает и то, что я приду в Юньчэн чуть позже и что у меня будет гораздо меньше времени на всякие там глупости.
