Петр Андреев - Я был похоронен заживо. Записки дивизионного разведчика
Приходили к нам окруженцы, как одиночки, так и целые группы солдат и офицеров. Один из них, младший лейтенант по фамилии Шило, прошел по дорогам войны в должности начальника связи нашего дивизиона до самой Эльбы и закончил войну майором. Частично дивизия пополнялась и за счет вернувшихся в свои деревни окруженцев, с приходом наших войск вновь мобилизованных.
Теперь остановлюсь подробнее на истории младшего лейтенанта Шило. Считаю необходимым показать на этом примере, как «ценились» у нас люди, в том числе офицеры, которых так не хватало нашей армии. Судите сами, какая нужда была в командирах, если временами полками командовали младшие лейтенанты, а (артиллерийскими!) взводами – совершенно неграмотные лейтенанты, вчерашние ездовые!
Еще в довоенные годы у нас в хозвзводе полка служил ездовым рядовой Садыков, казах по национальности. Стройный, красивый, всегда подтянутый, но совсем неграмотный. Я не знаю, как он выполнял свои обязанности по подвозке сена на конюшню, мы каждый день видели его там на бричке, а вот его патологическую тягу покомандовать знали все. Старшина школы иногда ради забавы удовлетворял его настойчивые просьбы покомандовать курсантами, идущими в строю. Садыков всерьез принимал строй под свое командование. И что тут происходило! Садыков из рядового превращался в генерала. Он готов был гонять строй хоть весь день. А надо было видеть, как он реагировал, если кто-то нарочно сбивал ногу. Нам было смешно, а он вполне серьезно готов был заставить «провинившегося» весь день «гонять строевым» или ползать по-пластунски. В окружении ходили слухи, что Садыков тайком ходит в деревни и крадет или отбирает у крестьян овец или телят для штаба полка. После выхода из окружения Садыков был назначен командиром хозвзвода полка, с присвоением звания младшего лейтенанта. Затем, через два месяца, стал гвардии лейтенантом, а еще через некоторое время и гвардии старшим лейтенантом. Иронизируя или завидуя, офицеры поговаривали, что Садыков скоро вырастет до полковника, а то и до генерала. Но что-то случилось, и Садыков прибыл к нам в дивизион командиром огневого взвода. И неграмотный старший лейтенант, раньше видевший пушки только на расстоянии, с облучка армейской брички, стал командовать двумя пушками. Можно себе представить, куда падали бы снаряды, не будь на батарее хорошо подготовленных командиров орудий и грамотного второго командира взвода. Батарейцы, ругаясь, копали для своего командира укрытие, откуда он и не вылезал, пока не получил нового назначения на должность заведующего продовольственным складом дивизии. Хозяйственники полка рассказывали: «Сидит весь в портупеях, а писари и кладовщики работают». Вспоминая подобное, думаешь, не такой ли офицер командовал «катюшами» при форсировании Оки у Болхова, когда огнем термитных снарядов был уничтожен только что переправившийся на плацдарм батальон пехоты полного комплекта?
Из рассказа П.Ф. Шило
В 1941 году Петр Филиппович Шило окончил Ленинградское училище связи и получил направление в одну из воинских частей, развернутых на западной границе, в городе Шепетовке. Поезд, в котором он ехал, оказался в тылу противника. С группой офицеров он удачно вырвался из окружения и… попал в руки НКВД. Тюрьма, куда их поместили, была заполнена офицерами – окруженцами, сумевшими прорваться через линию фронта. День в тюрьме начинался с того, что офицеров выстраивали на тюремном дворе. Выводили из строя и тут же перед строем расстреливали двух старших по званию офицеров. Оставшихся в живых снова разводили по камерам. И так каждый день. До Шило очередь не дошла, он был самым младшим и по званию, и по возрасту. В первых числах октября он был освобожден и направлен в 50-ю армию, которая формировалась в Белых Берегах, западнее Брянска. И опять не удалось доехать до места назначения. Опять окружение. И снова путь не на запад, где в Могилевской области Белоруссии жили его родители, а на восток. В одной из деревень он и встретился с нами. В сорокаградусный мороз он был одет по полной форме советского офицера – в прорезиненный офицерский плащ и хромовые сапоги.
Но и этого было мало для испытания П. Шило. Как-то освободили деревню, в которой на одной окраине уцелел один дом, а на другой – сарай. Пехота ушла вперед, а мы остались ночевать в сарае. Хату заняли под штаб. В сарае разожгли костер. На улице костры жечь не разрешалось, поскольку летали немецкие самолеты, да и немецкая артиллерия всегда была начеку. В сарай солдат и офицеров набилось, как говорят, под завязку, и каждому хотелось устроиться поближе к костру. Мороз был около 40 градусов, и, конечно, место у костра в первую очередь было предоставлено младшему лейтенанту. Он его заслуживал и по званию, и по должности, но больше всего из-за одежды. Мы были одеты в шинели и кирзовые сапоги, куда кроме портянок могли положить еще и газетную бумагу, а младший лейтенант был полураздетый. Каждый старался придвинуться к костру поближе. И в результате у младшего лейтенанта сгорела пола плаща. Пока старшина не привез ему шинель, лейтенант ходил в плаще без полы.
К его счастью, а может быть и к нашему, начальника связи нашего дивизиона младшего лейтенанта Ильина назначили начальником штаба дивизиона. Прежний начштаба покинул нас еще под Брянском, прихватив с собой кое-какие документы. Командир дивизиона майор Родионов не отправил Шило в штаб полка, а своей властью назначил его на должность начальника связи, а затем уже оформил по команде.
П.Ф. Шило оказался честным, порядочным человеком. Он не старался выделить себя над другими, даже младшими командирами, а честно выполнял свои обязанности. И даже когда на Днепре он был контужен, то отказался от госпитализации и остался в строю.
Я написал «к счастью», так как были возможны и другие варианты. Например, я знаю случай, когда на один из дивизионов нашего полка из окружения вышел лейтенант. Он готов был петь и плясать от счастья. Но в соответствии с приказом из дивизиона лейтенанта направили в штаб полка. А там старший лейтенант, помощник начальника штаба, спросил у него: «Где твои солдаты?», потом вывел во двор и застрелил.
Другой вариант. Младший лейтенант Шило мог бы и не вернуться из штаба полка. Его могли и не расстрелять, это смотря на кого бы он попал, а назначить в другой дивизион или отправить в штаб дивизии, и тогда на свою должность вернулся бы пьяница и развратник, ничего не понимающий в штабном деле, младший лейтенант Ильин.
Лучшую характеристику Ильину дает такой эпизод. Морозная лунная ночь. Дивизион меняет боевые порядки. Управление дивизиона расположилось в деревне. В таких случаях надо оперативно привести батареи в боевое управляемое состояние. Командир дивизиона с разведчиками выбирает и оборудует наблюдательный пункт. Взвод топоразведки определяет координаты наблюдательных пунктов командиров батарей, командира дивизиона и огневых позиций батарей. Связисты управления дивизиона прокладывают телефонную связь на НП командира дивизиона и на все три батареи. Уже успевший напиться, начальник связи и исполняющий обязанности начальника штаба дивизиона младший лейтенант Ильин, как всегда, вызвал помощника командира взвода связи старшего сержанта Заборского и приказал лично проложить телефонную линию на 2-ю батарею, занявшую огневую позицию метрах в восьмистах от штаба. Время исполнения – 10 минут. Заборский заявил, что за 10 минут протянуть телефонный кабель по снежной целине нельзя. Ильин повторил свой приказ и добавил: «Через 10 минут доложить о выполнении приказа, а в случае невыполнения приказа в срок ты будешь расстрелян».
