Семен Красильщик - Встреча на Эльбе. Воспоминания советских и американских участников Второй мировой войны
Я направился к мосту, но освобожденный русский военнопленный опередил меня и двинулся в сторону противоположного берега. С другой стороны навстречу ему полез русский солдат. Вслед за русским военнопленным на мост залез и я и стал перебираться на ту сторону. За мной двигались лейтенант Пек и Фрэнк Хафф. Остальные члены патруля остались в «джипе». Пол нас несколько раз сфотографировал.
Военнопленный встретил советского солдата и, миновав его, продолжил путь на восточный берег, а его соотечественник двигался в нашем направлении. Примерно на середине Эльбы русский и я соскользнули вниз по огромному, в форме буквы «V» изгибу балки. В этом был некий символ, так как буква «V» обозначала Викторию — Победу. Но в тот момент мы не думали об этом.
Русский оказался сержантом. Звали его Николай Андреев. Мы пожали друг другу руки и похлопали друг друга по плечу, стараясь не упасть в быстрые воды струящейся под нами реки. Было 16 часов.
Русский продолжил свой путь на западный берег, а мы двинулись на восточный, где нас радостными криками приветствовали советские солдаты. Их подходило все больше и больше. В 16.45 мы, трое американцев, стояли с ними на берегу реки и смеялись, кричали, хлопали друг друга но плечу, пожимали руки. Фрэнк, Джордж и я кричали по-английски, а наши хозяева по-русски. Мы не понимали друг друга, но единство чувств было очевидно. Мы были солдатами, братьями по оружию, разгромившими общего врага. Война кончилась, и мир был уже совсем близко. Значит, каждый из нас проживет — это уж точно — еще один час, еще один день.
Торжество продолжалось. Русские все подходили и подходили. Один из них выставил ящик трофейного провианта — сардины, консервированное мясо, печенье, шоколад. Появились шнапс и вино. Мы произносили тосты в честь друг друга. Выпили за окончание войны, за США, за Советский Союз и за наших союзников. Провозгласили тосты за наших командиров и руководителей государств.
Мы смотрели друг на друга с нескрываемым любопытством. Русские солдаты казались совсем молодыми, да я думаю, что и мы тоже. Они походили на тех обычных солдат, которых я видел на войне, разве что были опрятнее. Они носили награды на полевой форме, по почему-то на их головах не было касок. Некоторые были в бинтах — несмотря на ранения, они продолжали воевать. Мне было радостно смотреть на эту пеструю толпу веселых ребят с приятными лицами. Мы обменялись сувенирами — нашивками, знаками отличия. Я обменялся наручными часами с русским капитаном, который после Сталинграда был пять раз ранен. Какой-то солдат отдал мне свое золотое обручальное кольцо.
Приехал майор, который говорил по-английски. Я ему сказал, что мы должны договориться о встрече наших полковых и дивизионных командиров в Торгау на следующий день в 10.00. И добавил, что нам необходимо вернуться на свои позиции. Майор информировал меня о том, что наш патруль находится в расположении 58-й гвардейской дивизии 5-й армии 1-го Украинского фронта под командованием маршала Конева. «Гвардейская» значило, что это была ударная дивизия, особо отличившаяся в битве под Сталинградом.
Я хотел попасть в Вурцен до наступления сумерек и попросил послать с нами группу связи. Четверо русских выразили желание пойти с нами. Это были майор Анфим Ларионов, капитан Василий Неда, лейтенант Александр Сильвашко (командир того взвода, что был около моста) и сержант Николай Андреев — тот самый, с которым я встретился на мосту.
В 17.00 мы переправились через Эльбу в гоночной лодке-восьмерке, сели в «джип» и по той же дороге поехали обратно. К сумеркам без приключений добрались до Вурцена. В штабе 1-го батальона, куда мы привели русских и рассказали о состоявшейся встрече, опять начались рукопожатия, поздравления и тосты. Фотографы сняли нас на ступеньках КП. Вдруг раздался выстрел.
Какой-то немец в штатском, стоявший невдалеке от нас, рухнул на землю с наполовину снесенным черепом. Он лежал на тротуаре, подергивая ногами, а кровь била струей из разорванных сонных артерий.
Что случилось? Нам сказали, что его задержали некоторое время назад по подозрению в руководстве организацией «Вервольф»[40] и по обвинению в том, что он служил охранником в форте Цинна. Взявшие его в плен американцы еще не успели его толком допросить. Но когда он увидел на КП четырех русских, то решил, что пришел конец. Увлеченные торжеством, мы не видели, как он схватил с плеча одного из солдат автомат, приставил дуло к подбородку и нажал на курок.
Вскоре после этого происшествия мы вновь отправились в путь, теперь на КП полка в Требзене. Там уже знали о встрече. Русскую делегацию принял командир 273-го пехотного полка Чарльз Адамс. Прием, оказанный моему патрулю, был гораздо менее теплым, поскольку мы осмелились нарушить, и намного, 5-мильное ограничение. Тогда мы еще не знали, что еще два патруля, высланные полковником Адамсом, тоже побывали за ограничительной линией. Командиру полка уже здорово перепало от генерала Рейнхардта за нарушение приказа.
В дивизионный штаб в Наунхофе мы двинулись уже гораздо более многочисленной группой. Генерал Рейнхардт принял русских, а наш патруль приказал посадить под арест. С того момента, как мы нарушили приказ, выехав за пределы 5-мильной зоны, начали ходить разговоры о предании нас военно-полевому суду. У меня появилось ощущение, что мы попали в переделку.
Сила и вездесущность прессы просто удивительны. В лагере корреспондентов 1-й армии распространился слух, что 69-я дивизия, находящаяся на передовых рубежах армии, скоро соединится с русским фронтом. Корреспонденты и фотографы столпились у дивизионного КП. Они нутром чуяли, что происходит что-то важное.
Генерал Рейнхардт поставил в известность генерала Хюбнера о нашей встрече с русскими. Генерал Хюбнер отругал генерала Рейнхардта, а за тем информировал командующего 1-й армией генерала Ходжеса. Генерала Ходжеса разбудили среди ночи и сообщили, что патруль Робертсона повстречал русских и что русская делегация находится прямо на дивизионном КП.
Какова была реакция Ходжеса? Генерал сказал, что он в восторге, и велел генералу Хюбнеру поздравить генерала Рейнхардта. Всех простили.
Было уже далеко за полночь 26 апреля. Наш патруль очень устал — ведь мы не спали всю ночь. Русские вернулись обратно в расположение своей части. Мы уже договорились о встрече наших командующих в Торгау в десять часов утра. И поэтому поехали в полк, чтобы подготовить патруль из 41 «джипа».
Дорога в Торгау была уже знакома, и наш «джип» вел весь кортеж. В сопровождении полковника Адамса патруль выехал в Торгау ранним утром. Пресса тоже поехала с нами. 26 апреля было сделано больше всего фотографий и был снят длинный фильм.
