Генрих Гофман - Гитлер был моим другом. Воспоминания личного фотографа фюрера
Я еще раз стал свидетелем того, каким огромным влиянием на женщин он обладал. В визитке он выглядел очень элегантно. Тогда он еще не начал носить спадающую на лоб челку, и выражение скромной сдержанности только увеличивало его притягательность. Его усики очаровали женщин, хотя лично мне они кололи глаза.
Одна из дам прямо-таки потеряла голову из-за Гитлера. Она завела с ним долгий разговор и очень ловко подвела его под омелу. (Мне так нравился этот английский обычай, что я завел его у себя в доме.) Заманив его в нужное место, эта молодая женщина, работавшая у меня в фотоателье и хорошенькая как картинка, обвила шею ни о чем не догадывавшегося Гитлера и крепко его поцеловала. Я никогда не забуду изумления и ужаса, написанного на его лице! Шаловливая сирена тоже почувствовала, что перегнула палку, и в комнате воцарилось неловкое молчание. Ошарашенный и беспомощный, как ребенок, Гитлер стоял, закусив губу и пытаясь справиться с гневом. Атмосфера, которая с его приходом уже приобрела налет официальности, теперь стала просто ледяной.
– Не принимайте слишком всерьез этот старинный обычай, – сказал я, стараясь как-то выйти из неловкой ситуации. – Я рад, что это случилось с такой молодой и прелестной гостьей, а не с кем-нибудь постарше. Но вам же всегда везло с женщинами, герр Гитлер!
Но в этот раз я, видимо, обманулся и не сумел разрядить ситуацию.
Так же сильно Гитлер ненавидел «добрые советы», вероятно, это была одна из причин, почему он редко появлялся в обществе, за исключением лишь нескольких семей. Он терпеть не мог «политических тетушек», как он называл женщин, стремившихся давать ему добрые советы.
Лишь изредка говорил он о своих родственниках. За все двадцать пять лет нашей дружбы он ни разу не заговорил о своем брате Алоисе Гитлере, который владел рестораном на Виттенбергплац в Берлине, и Алоиса Гитлера никогда не видели в рейхсканцелярии. Его младшая сестра Паула, жившая в Вене, поддерживала с ним нерегулярную переписку, но мне вспоминается, что после ее достаточно долгого пребывания в Оберзальцберге Гитлер более чем на три года прервал с ней всякое общение.
В моменты покоя и приятного отдыха он любил непринужденно побеседовать об искусстве и литературе, философии и прочих вещах, приходивших ему в голову. По таким вопросам, как кумовство и наследственность, он придерживался категорического и четкого мнения.
– То, что один из членов семьи достиг величия, – заявлял он, – еще не причина думать, что у всех его братьев и сестер есть талант.
Кумовство он считал не только бесчестно отвратительным, но и в корне опасным и глупым; и в поддержку своего мнения он любил приводить в пример Наполеона.
– Давая высокие посты и сажая на троны завоеванных стран совершенно не пригодных к этому братьев и заурядных родственников, он не только выставлял себя в нелепом виде и терял популярность, но и приближал свое падение. Ибо в трудный час именно эти посредственности обернулись против него в эгоистичной и отчаянной попытке сохранить богатство и власть, которыми они были обязаны его щедрости.
Так он шел по предназначенному судьбой пути, сознательно забывая о семье. Насколько я знаю, Алоис до сих пор живет в Берлине, а его сестра, милая, простая и мягкая женщина, по-прежнему живет в скромной и счастливой безвестности своего баварского дома.
По вопросу наследственности он придерживался столь же твердых убеждений. «История, – говорит он, – дает немало доказательств того, что сын великого человека очень редко сам достигает величия, если такое вообще бывает. И это вполне в природе вещей. С точки зрения евгеники, сын почти всегда наследует материнские черты, а так как большинство великих людей выбирают себе в жены женщин, которые могут дать им отдых от государственных дел, из этого неизбежно следует, что их сыновья редко наследуют качества, жизненно необходимые для того, чтобы наследник мог с честью занять высокое место своего отца».
Убежденность Гитлера в том, что его преемник должен быть человеком, равным ему по умственным способностям, что сам он никогда не сможет зачать сына, обладающего нужными качествами, и что проблема возможной преемственности власти только усугубится, если у него будет сын, и может отрицательно сказаться на будущем Германии, была, несомненно, главной причиной его решения никогда не жениться.
Его сводная сестра фрау Раубаль была старше Гитлера и всецело предана ему и позднее на длительное время стала его экономкой в Оберзальцберге. У нее было две дочери и сын, работавший школьным учителем в Линце. Во время войны он попал в плен под Сталинградом, и, когда к Гитлеру обратились с предложением о том, чтобы содействовать освобождению своего племянника, он резко отказал, сказав, что не имеет права делать исключений. Старшую дочь фрау Раубаль Ангелику все мы звали Гели.
Личный столик Гитлера в кафе «Хек», излюбленном месте мюнхенских кофейных завсегдатаев, оккупировала мужская компания. Женщины очень редко допускались в наш интимный круг, но и тогда им никогда не позволяли оказываться в его центре, и женщина должна была оставаться на виду, но не на слуху. Признаться, Гитлер никогда не скупился на галантные комплименты и любезности, но в остальном дамы должны были считаться с обычаями нашего кружка. Порой они принимали некоторое участие в разговоре, но им никогда не дозволялось разглагольствовать или противоречить Гитлеру.
Однако в 1927 году как-то раз за нашим столиком оказалась прелестная девушка, пленившая всех своей безыскусной и беззаботной манерой. Это была племянница Гитлера Гели Раубаль; и с того момента, когда бы Гели ни оказывалась в нашей компании, она становилась ее центром, и даже Гитлер вполне охотно отходил на второй план.
Гели Раубаль была прелестна. Бесхитростно и без малейшего кокетства ей удавалось одним своим присутствием приводить всех в хорошее настроение. Мы без исключения были преданы ей – особенно ее дядя Адольф Гитлер. Ей даже удалось уговорить его пойти с ней по магазинам – настоящий подвиг! Я хорошо помню, как Гитлер рассказывал мне, что он ненавидит, когда Гели примеряет шляпы или туфли, рассматривает тюки тканей, на полчаса завязывает серьезный разговор с продавщицей и потом, не найдя ничего подходящего, уходит из магазина. И хотя он знал, что так будет всякий раз, как они с Гели пойдут за покупками, он всегда преданно следовал за ней, словно ягненок.
Под ее влиянием Гитлер стал больше бывать в обществе. Они часто вместе ходили в театр и кино, но больше всего Гитлеру нравилось кататься с ней на машине и устраивать пикники в каком-нибудь прелестном лесном уголке недалеко от города.
