Полина Жеребцова - Дневник Жеребцовой Полины (часть вторая, Чечня, 1999-2002гг.)
Мы были на остановке «Иваново» в администрации.
Это от нас очень далеко.
Мне срочно нужен паспорт! Оказывается, паспорта теперь — с 14 лет!
А мы жили себе тут спокойно и не знали. К моему свидетельству о рождении придираются.
А на паспорт и на фотографию к нему деньги нужны!
Где же мы их возьмем? Как заработаем?!
На брошенных пустых бутылках из-под водки? На стеклянных банках с остатками консервов? Разве на этом заработаешь? Ходили за кашей. В большущей очереди я познакомилась с девочкой, которая учится во Владикавказе. Она стала беженкой в конце осени прошлого 1999 г. Их семью обстреляли при выезде из города вертолеты. Они бросились под свою машину, забились под нее и лежали там, прячась за колесами, пока машина превращалась в металлолом.
Потом улучили момент, скатились с дороги на обочину.
Пробыли там несколько часов. Дождались ночи. А в темноте отползли к лесу. Уцелели!!!
Наташа поступила учиться в училище! Специально, чтобы устроиться в общежитие в городе Владикавказе. Она жила в нем с другими учащимися и со своей мамой.
Так договорились. У ее семьи в городе Грозном была квартира в том доме, где вел прием наш семейный зубной врач! В том же подъезде, только № 17. Наташа мне рассказала, как во Владикавказе она с подругами гуляла в парке! Поздно, до 23:00 часов вечера! Я никогда без мамы в парке не была! Даже днем! Наташа не хочет жить в разрушенном городе Грозном.
Она не любит его. Решила: окончит один цикл обучения, сразу поступит в училище еще раз, на другое отделение. Чтобы продолжать жить в общежитии. Потом она постарается выйти замуж. Все равно за кого, лишь бы не возвращаться в нашу республику.
Маме плохо с сердцем. Пришла, легла.
Такая бледная, что я боюсь, вдруг она умрет? Я останусь одна?
Нет! Нет! Я буду ее лечить! Хотя мне самой очень плохо…
Алик не пришел. Два дня я не вижу его.
Русские солдаты убили черную собаку в нашем дворе, пока меня не было.
Аза показала им собаку и попросила ее убить. Сказала, что та — людоедка. Она злая ведьма, а не женщина! Разве так можно?! А баба Нина сказала:
— Выдумки! Вранье на собаку! Трупы она не ела. Она бросалась на мародеров. Не пускала чужих людей в пустой дом в частном секторе, где раньше жила…
Большая, круглая ходила. У нее должны были родиться щенки…
Застрелили солдаты ее у нашего подъезда. Говорят, Алик пришел и убрал, чтобы я на нее не смотрела. Он меня пожалел.
Я сегодня много читаю.
Не могу прийти в себя после этой смерти. Пытаюсь отвлечься, а мысли упрямо возвращаются к очередному негодяйству нашего двора…
Эти строки ПОГИБШИМ.
Немногим видеть тот дано
Далекий и туманный берег,
И снова, как давным-давно,
Мы падаем у черной двери.
Толпимся шумно у реки,
Как будто бы достигли цели,
Но… незаметны и редки,
Кто сумрак вод преодолели,
Сквозь частую проплыли сеть.
Спокойны к злу и милосердью.
Они не победили Смерть,
Они возвысились над Смертью!
Дхаммапада.
Царевна Будур
5 марта 2000 г
Я с мамой последнее время не ругалась.
А тут ей стало плохо с сердцем! Она не может встать.
Говорит, что когда ночью сильно стреляли в садах, то у нее возникла сильная боль в груди.
Затем внутри, там, где расположено сердце, словно
что-то потекло. Ей холодно! Кладу бутыли с горячей водой к стопам ее ног и к рукам.
Мама не встает. Даже в туалет. Я подстраиваю ей «судно». И набок она не может повернуться!.. Шепчет мне: «Я лечу…» — и теряет сознание.
Я делаю маме укол лекарством кордиамин каждый час. У меня осталось шесть ампул. Есть лекарства валидол и нитроглицерин — их дали в госпитале.
Больше ничего. Да я и не знаю, что маме нужно?
Вечер.
Я очень боюсь! Дождемся ли утра?
Утром попрошу кого-нибудь с мамой посидеть. Сделаю укол.
Затем бегом отправлюсь в госпиталь за врачом и за лекарствами…
Боюсь смотреть на маму, у нее странно меняется лицо.
Сейчас я нашла книги нашего друга — профессора Вахи Нунаева.
Он кардиолог. Это его методики лечения.
Брошюры профессор подарил нам и подписал на память прошлым летом.
Читаю. Тут сказано, что нужны витамины для мышцы сердца.
Уколы следует делать каждые три часа. Я завтра обойду все палатки госпиталя МЧС!
Я решила: в настоящий момент главное — разговаривать с мамой.
Не дать ей замолчать, потерять сознание. Иначе я могу не увидеть в полутьме комнаты, когда ей станет хуже… Мой стул плотно стоит у маминого изголовья.
Я, что — бы не сойти с ума, пишу. Одним глазом смотрю в тетрадь, другим — слежу за лицом мамы… Мама едва слышно рассказывает мне о том, что она видит.
— Говори! — прошу я, ее. И при каждой паузе повторяю: — Не молчи!
Мама рассказывает:
— В нашей квартире несколько полупрозрачных существ. Они пришли за мной.
Я вижу женщину в тюбетейке, в бархатном платье в полоску. На ней надет короткий жилет.
Она сидит на коврике… Рядом черная кошка. Волосы женщины заплетены в косички.
Косичек много! Похоже, она узбечка или таджичка. Молодая. Темненькая. Нежные черты
лица. Бархатные, черные глаза. Рядом с женщиной раскрытая книга…
А прямо, напротив, у своих ног, сразу же за кроватью, мама видит мужчину. Описывает его:
— Волосы темные. До плеч. Он в белом. Лицо, глаза закрыл руками. А сейчас он убрал свои руки от лица, но стоит. Боком. Не поворачивается. Так хочется рассмотреть! Его профиль красив. Мужчина одет в просторную одежду. Подпоясан. Крупное, мускулистое тело воина…
По правую руку от кровати моей мамы — трое. Она объясняет:
— Знакомые силуэты, какие-то родные… Мама, бабушка… Полупрозрачные…
Стоят очень близко друг к другу. Печальны. Тихи. Все в длинной одежде. Гибкие, как запятые. Цвета их нарядов, едва различимы. Мама называет: розовый, голубой, кремовый…
Близко, у самой кровати мама видит, как «крутятся» маленькие человечки-гномы. Их много!
Они в черных костюмах и в черных шляпах с полями!
Мама отключилась…
Я испугалась и стала молиться. Прогонять смерть…
Мама едва слышно шепнула — выдохнула:
— Не вижу ничего. Глаза ослепли…
Я сделала маме два укола.
Терла ее ладони и пальцы. Давила на сердце и отпускала (так делают, я видела в кино).
Мама пришла в себя…
Тогда я сделала ей третий укол.
Я заставила маму выпить очень горячую воду с сахаром пару глотков.
