Тайный дневник врача Гитлера - Ирвинг Дэвид
Потеря голоса беспокоила его больше, чем страх заболеть раком. Это было его единственным преимуществом. Стенографист доктор Эвальд Рейниц впоследствии вспоминал:
– Самой поразительной особенностью было то, как Гитлер фактически доминировал над всеми вокруг себя, не запугивая, а просто говоря, говоря и говоря. Никогда не было того, что можно было бы назвать дискуссиями, только монолог за монологом. Геринг иногда начинал спорить, но его аргументы в основном были настолько слабы, что Гитлер просто отмахивался от них. Йодль был единственным, кто действительно что-то говорил в ответ.
Коллега Рейница в тот день отметил в своём тайном дневнике: “Днём этого дня фюрер покинул "Волчье логово" и прибыл на берлинский вокзал Грюневальд в 05:30 утра 21 ноября. Поклялся хранить тайну!” Секретари, которые сидели с ним в поезде, никогда не видели его таким мрачным. “Его голос едва ли был громче шёпота, – писала фрау Юнге. – Его глаза оставались прикованными к тарелке или отстранённо смотрели на пятно на белой скатерти”.
21 ноября 1944 года
Берлин. В 18:00 фон Эйкен в присутствии сестры Марии промыл левую верхнечелюстную пазуху: плотная закупорка, вызванная выделениями; также обработал нос и миндалины.
В целом может показаться, что любые серьёзные заботы или тяготы в сочетании с яростными спорами немедленно приводят к метеоризму [флатуленциям] и ужасному скоплению газов в желудке.
Из-за колоссальных расстройств с 20 июля и постоянных обострений случались частые приступы (см. мои уколы юкодала и эупаверина).
22 ноября 1944 года
В 11:30 фюрер чувствует себя прекрасно. Его живот больше не вздут, он не испытывает дискомфорта. Ввели 0,01 морфина и 0,0001 атропина подкожно. В 00:30 фон Эйкен оперировал полип, доктор Штумпфеггер держал лоток для инструментов. Ассистировала сестра Мария. Полип был размером с просяное зёрнышко. Фюрера отнесли в кровать в бункере. Я пошёл туда, столкнулся с Е. Его пульс был 66 и полный.
В 21:00 меня оторвали от обеденного стола, чтобы я немедленно встретился с фюрером, который спросил, можно ли ему немного овсяной каши. Я сказал "да". В 22:00 мне пришлось прийти немедленно, он выплюнул немного крови. Фон Эйкен прописал 10 мл сангостопа и 20 капель кодеина, и сестра Мария сама сделала укол. Кровотечение не имеет значения, поскольку оно незначительное. В общей сложности в течение вечера я навещал фюрера 4 раза.
24 ноября 1944 года
13:30. Он проспал всего 2 часа. Я полагал, что в уколах не будет необходимости, но фюрер сказал, что хотел бы сделать несколько уколов, чтобы быстрее окрепнуть и поправиться. В 18:00 его осмотрел фон Эйкен. Он написал просто: “Левая верхнечелюстная пазуха: отрицательный результат”. Во второй половине дня фюрер вышел на короткую прогулку в сад Канцелярии. Поел от души.
25 ноября 1944 года
У фюрера сейчас отличный аппетит, он чувствует себя прекрасно и отправился на часовую прогулку в одиночестве по саду. Сказал, что мне нет необходимости приходить сегодня.
При анализе крови Гитлера была обнаружена одна аномалия. Скорость оседания крови увеличилась. Морелль виновато размышлял о возможной причине и отметил собственный комментарий к анализу: “ПРИМЕЧАНИЕ: 9 ноября я завершил курс из 5 уколов гомосерана”. Этот препарат содержал экстракт плаценты. Для сравнения он добавил: “11 мая 1943 года средняя скорость оседания крови составляла 2,5 мм”. Это оставалось загадкой.
26 ноября Морелль провёл анализ кала на наличие следов крови и на переваривание жира и крахмала. Он заказал полный анализ образца мочи на диастазу и билирубин. Все эти тесты дали нормальные результаты.
26 ноября 1944 года
Сегодня утром фюрер проводил военное совещание до 05:00. В 18:00 позвонил фон Эйкен и сообщил, что гистологическое исследование профессором Рессле удалённого полипа было очень удовлетворительным. В 19:00 профессор фон Эйкен был здесь. Он объясняет резкое увеличение скорости оседания крови тонзиллитом. Диагноз [удалённого полипа]: ранняя стадия формирования “узла певца”. Вердикт: определённо не опухоль. Фрау Краузе и доктор Вебер проинформировали фюрера об этих диагнозах. Когда Эйкен лечил фюрера, присутствовал доктор Штумпфеггер.
27 ноября 1944 года
12:30. Ходят слухи, что фюрер вчера хорошо поел. Но он проспал всего 2 часа из-за помех (хлопанье дверей, шум на кухне, воздушная тревога). С сегодняшнего дня в бункере должны быть часовые, чтобы обеспечить ему тишину и покой. Поскольку он так долго бодрствовал и работал, у него появилось некоторое покраснение глаз. Перед напряжённой работой фюрер хочет, чтобы ему сделали уколы. Он сказал, что у него нет ни малейших проблем. Его голос громкий и чистый, и его хорошо слышно.
29 ноября 1944 года
Этим утром он лёг спать около 06:00. Сегодня днём прогулялся три четверти часа. Аппетит в порядке. В 19:00 фон Эйкен пришел навестить его, промыл гайморовы пазухи, продул миндалины и прижёг нитратом серебра.
1 декабря 1944 года
Фюрер отпустил свой штаб сегодня утром в 4.30, проснулся ото сна в 11:30, вчера у него был хороший аппетит, и он отправился на часовую прогулку. Все говорят, что он полон энергии.
13:00. Я подошёл к фюреру, ввёл 20 мл раствора глюкозы внутривенно плюс витамультин форте и экстракт печени внутримышечно. Говорит, что хотел бы сделать укол гомосерана, так как от него у фюрера проходит дрожь. Я всегда делаю курс из пяти уколов (5 кубиков), разделённых интервалами.
Морелль знал, что в ближайшие недели напряжение у шефа достигнет пика. Смерть Гитлера от сердечного приступа в разгар предстоящего отчаянного контрнаступления в Арденнах может иметь решающее значение для окончательного поражения и победы.
2 декабря 1944 года Морелль составил обеспокоенное письмо кардиологу профессору Веберу и отправил его с курьером в Бад-Наухайм. “Я уже несколько раз представлял вам электрокардиограммы господина из министерства иностранных дел, – писал он, намекая на тайное обозначение, которым он называл своего пациента Адольфа Гитлера, – и спрашивал вашего мнения. Вы поставили диагноз "коронарный склероз". К сожалению, пациент так и не смог отложить свою работу ввиду постоянных дел, особенно в последнее время, и серьёзных расстройств и раздражения. В последние годы он никогда не ложился спать раньше 04:00 или 05:00, поскольку совещания и дела никогда не заканчивались раньше этого времени. Ему стала чужда идея прогулок, поскольку он привык месяцами подряд выходить на свежий воздух всего на 15 минут в день, проводя остальное время без естественного освещения в бункерах!” Морелль перечисляет свои методы лечения пациента и приходит к выводу:
“До сих пор жалоб на стенокардию не было. Я был бы очень благодарен вам за любое мнение и предложения по дальнейшему лечению, если вы считаете, что необходимо что-то изменить. Я рекомендовал массаж, но пациент отказался”.
5 декабря 1944 года
Сегодня утром он работал до 07:00. В 11:00 прозвучал сигнал воздушной тревоги. В 13:00 я подошёл, сделал укол гомосерана внутримышечно. Курьер привёз заключение профессора Вебера из Бад-Наухайма об электрокардиограммах и его рекомендации.
Вебер незамедлительно отправил Мореллю ответ: “Отвечаю на ваше вежливое письмо из подвала, – написал кардиолог, – а над головой грохочут орды вражеских бомбардировщиков”. Он повторил свой предыдущий диагноз: “Имеется медленно прогрессирующий симптом левой коронарной недостаточности, – сообщил он, – и, вероятно, также задержка развития левой коронарной системы”. Были повторены предыдущие рекомендации: пациент должен стараться брать выходные и придерживаться диеты с низким содержанием соли. Прежде всего, если он придерживался вегетарианского питания, он должен избегать любого дефицита белка. Вебер пришел к выводу, что не существует лекарства, которое могло бы компенсировать “вред, наносимый нездоровым образом жизни”, но признал, что во время войны этого не избежать.
