Иван Тюленев - Через три войны
Устало откинувшись на сиденье рядом с шофером, я просматривал субботнюю "вечорку". Военные действия в Сирии... Положение на ливийско-египетском фронте... Гибель английского гидроплана... Появление небольшого числа германских самолетов над Англией. Обычная, уже примелькавшаяся сводка с Западного фронта.
А на этой же полосе справа - хроника столицы: утро на Всесоюзной сельскохозяйственной выставке, выезд юных пионеров в лагерь, коротенькая информация о предстоящем открытии водного стадиона в Химках.
Я невольно подумал о том, что буду делать завтра. Может, урвать с утра часок и проехаться в Химки или провести день у себя на даче в Серебряном бору?
Москва сверкала электрическими огнями. Пока машина стояла у светофора, я рассеянно изучал афиши на рекламном щите: в "Эрмитаже" на днях начинаются гастроли джаз-оркестра Леонида Утесова. С понедельника в кинотеатрах столицы будет демонстрироваться новый фильм - "Сокровища Ценского ущелья".
Откуда-то из распахнутого окна, вплетаясь в автомобильные гудки и людской гомон, доносились слова популярной песни:
Любимый город может спать спокойно
И видеть сны, и зеленеть среди весны...
Любимый город может спать спокойно!.. Могли ли мы тогда предполагать, что в ту же ночь самолеты с паучьей свастикой обрушат бомбы на наши мирные города.
Обстановка была, конечно, тревожной. Сомневаться не приходилось: Гитлер готовится к войне против СССР. Но не верилось, что это случится так скоро.
По долгу службы я ежедневно знакомился с донесениями в Генеральный штаб, поступавшими из приграничных военных округов. Они были неутешительны. Участились случаи нарушения фашистскими самолетами нашей государственной границы. Не мог не вызвать серьезных размышлений и тот факт, что самолеты-нарушители перелетали нашу границу с полным боевым оснащением.
Однако наказывать нарушителей запрещалось. Считалось, что подобные инциденты являются не чем иным, как провокацией со стороны отдельных офицеров германских военно-воздушных сил.
В Прибалтийском особом военном округе наши истребители принудили приземлиться звено фашистских самолетов. Однако и после этого далеко не случайного эпизода по-прежнему запрещалось открывать огонь по нарушителям.
Подумав об этом, уже невозможно было отделаться от сомнений, смутной тревоги, одолевавших меня последнее время: так ли уж прочен пакт о ненападении, подписанный правительством фашистской Германии? Можно ли верить слову Гитлера, захватившего Австрию, Чехословакию, Польшу, залившего потоками крови Европу? С одной стороны, памятная фотография: Гитлер и Молотов после подписания пакта в Берлине, с другой - свыше пятисот нарушений воздушной границы СССР, зафиксированных за короткий период. Да, факты говорили о другом, настораживали, предостерегали.
На нашей государственной границе концентрировались немецкие войска. Это можно было объяснить лишь одним - готовилось нападение на нашу страну. Настораживала и другая внезапная акция германского правительства: начавшаяся 20 июня широкая волна арестов всех, кто в той или иной мере проявлял симпатии к Советскому Союзу. История учит, что одним из верных предвестников войны является изоляция в своей стране элементов, сочувствующих тому государству, против которого не сегодня-завтра начнутся боевые действия.
Конечно, в канун рокового дня, 22 июня, мы не знали, что еще в июле 1940 года правительство фашистской Германии приняло решение напасть на СССР, а 18 декабря того же года Гитлер подписал директиву № 1, впоследствии ставшую известной как план "Барбаросса". Но тем не менее ничто не могло заставить нас, старых военных, поверить в искренность заявлений фашистской Германии.
...А Москва была так хороша в этот последний мирный июньский вечер! Невольно вспомнились все события прошедшего дня.
В полдень мне позвонил из Кремля Поскребышев:
- С вами будет говорить товарищ Сталин...
В трубке я услышал глуховатый голос:
- Товарищ Тюленев, как обстоит дело с противовоздушной обороной Москвы?
Я коротко доложил главе правительства о мерах противовоздушной обороны, принятых на сегодня, 21 июня. В ответ услышал:
- Учтите, положение неспокойное, и вам следует довести боевую готовность войск противовоздушной обороны Москвы до семидесяти пяти процентов.
В результате этого короткого разговора у меня сложилось впечатление, что Сталин получил новые тревожные сведения о планах гитлеровской Германии.
Я тут же отдал соответствующие распоряжения своему помощнику по ПВО генерал-майору М. С. Громадину.
Вечером был у Наркома обороны Маршала Советского Союза С. К. Тимошенко и начальника Генерального штаба генерала армии Г. К. Жукова. От них узнал о новых тревожных симптомах надвигающейся войны. Настораживала и подозрительная возня в немецком посольстве: сотрудники всех рангов поспешно уезжали на машинах за город.
Позднее снова зашел к Жукову.
- По донесениям штабов округов, - сказал он, - как будто все спокойно. Тем не менее я предупредил командующих о возможном нападении со стороны фашистской Германии. Эти предположения подтверждаются данными нашей разведки.
Я поинтересовался, каково сейчас соотношение сил - наших и германских.
- У немцев, насколько мне известно, нет общего превосходства, - коротко ответил Жуков.
Итак, реальная опасность войны возникла совершенно отчетливо.
...Усталый, с тяжелыми думами о надвигающейся военной грозе, я вышел из машины в тихом Ржевском переулке, где жил с семьей - женой и двумя детьми.
* * *
В 3 часа ночи 22 июня меня разбудил телефонный звонок. Срочно вызывали в Кремль...
По дороге заехал в Генштаб. Г. К. Жуков по ВЧ разговаривал со штабами приграничных военных округов. После телефонных переговоров он информировал меня о том, что немецкая авиация бомбит Ковно, Ровно, Севастополь, Одессу.
В Кремле меня встретил комендант и тотчас проводил к Маршалу Советского Союза К. Е. Ворошилову. Климент Ефремович спросил:
- Где подготовлен командный пункт для Главного Командования?
- Такую задачу передо мной никто не ставил, - ответил я. Штаб Московского военного округа и ПВО города командными пунктами обеспечены. Если будет необходимо, можно передать эти помещения Главному Командованию.
Затем Ворошилов объявил, что я назначен командующим войсками Южного фронта. Отбыть к месту назначения предлагалось сегодня же.
Вернувшись из Кремля, я немедленно направился в штаб МВО. Согласно моим указаниям он срочно выделил полевой штаб для Южного фронта и начал подготовку специального железнодорожного состава для отправки штабных работников на фронт.
