Пётр Фурса - Мачты и трюмы Российского флота
Старпом, окутанный облаком пара и весь покрытый хлопьями пены, стоял в душе и ждал, когда же наконец брызнет вода. (Не лучший момент для обращения с просьбами.) Однако я, просунув голову в дверь, решительно (от безысходности), спросил:
– Анатолий Антонович! Разрешите вопрос?
– Ну, что там стряслось?
– Мне нужен катер.
Глаза старпома, округлившись, вынуждены были закрыться, мыльная пена сделала свое подлое дело. Но старпом все же не успел дать мне совет следовать своим путем: тугая струя воды, ударив сверху, разрядила обстановку. Смыв мыло с головы, старпом подобрел:
– Скажи спасибо трюмным, лейтенант. А катер-то зачем?
Малейшая ложь даже из разряда “святой” могла обернуться отказом. Я решился:
– Лейтенанты в кабак желают сходить, товарищ капитан третьего ранга.
О чем подумал старпом в этот момент, осталось тайной. Но... разрешил.
– Скажите дежурному офицеру, что я разрешил взять катер. Путь отвезет. Но пиво мне ты все же привези. После бани полезно.
– Спасибо, есть!
Я исчез, не давая старшему помощнику возможности передумать.
Через несколько минут компания уже отчалила от борта крейсера, провожаемая завистливыми взглядами остающихся на корабле лейтенантов.
Когда мощный катер, оставляя пенистый бурун за кормой, мчится по мутным водам Золотого Рога и затем, описав эффектную дугу, на виду у гуляющей публики аккуратно швартуется к пирсу, каждый лейтенант чувствует себя каперангом.
Друзья степенно сошли на берег. Короткое совещание. Решение принято. Курс – ресторан “Волна”. Это на морском вокзале. Основная его достопримечательность – варьете, собирающее публику и дающее доход предприятию общественного питания. Качество программы значения не имеет. Резко очерченные помадой рты, штатные улыбки, обнаженные стройные бедра танцовщиц, музыка, сопровождаемая цветовой гаммой, бутылка коньяка и гребешки под майонезом всегда гарантируют успех концерту. Моцарт бы здесь не прошел. Разве что для нерассчитавших дозу незадачливых посетителей.
Несмотря на толпу желающих попасть в зал, лейтенантам столик нашелся, так как никогда не бывает у них проблем с оплатой предъявленных векселей, даже если приходится оставить в залог часы или другие ценные вещи. Об этом всегда помнят официанты. (Вот вам и столик.)
Вечер прошел по четко спланированному сценарию всех вечеров всех ресторанов Владивостока. Компания офицеров, захмелев, порезвившись на танцевальном пятачке и отказавшись от навязчивых услуг предлагавших себя пассий (ночь – полтинник, четвертной или бутылка водки), двинулась к вокзалу “на такси”. С пивом во Владивостоке была напряженка. Для старшего помощника была запасена бутылка шампанского. Коллективная мысль утвердила меня во мнении, что “шампанским каши не испортишь”.
В первом часу ночи, поднявшись на борт крейсера по штормтрапу, компания отправилась на броневую палубу для продолжения банкета, а я, отпустивший тормоза, двинулся в каюту старпома (“карась” – больше нечего сказать).
Резкий стук в дверь выбросил старшего помощника, всегда готового к действию, из теплой постели.
– Товарищ капитан третьего ранга! Лейтенанты прибыли на крейсер без замечаний. Пива не было. Я привез шампанское,
Сраженный наповал бесцеремонностью лейтенанта, старпом хватал воздух широко открытым ртом.
– За... заберите немедленно! Поговорим с вами завтра. Убирайтесь отсюда.
Однако, закусив удила, лейтенант сдаваться был не намерен.
– Я, между прочим, могу и обидеться!
Несокрушимый довод и переполненная истинным убеждением угроза, бросила старпома в кресло. Строгий уставной вид лейтенанта вызвал приступ неудержимого хохота, а смех, как известно, делает человека добрее.
– Завтра я вам все объясню, лейтенант. А сегодня приказываю отправляться в каюту и ложиться спать. Идите.
– Есть!
Утром я проснулся не в лучшем расположении духа. На душе мертвым грузом лежало вчерашнее приключение. Домоклов меч старпомовской расправы рождал сомнение в правоте часто посещавших буйную лейтенантскую голову идей. Купеческий шик с шампанским мог вылезти боком. Предположение не замедлило заявить о себе голосом рассыльного:
– Товарищ лейтенант. Вас вызывает старпом.
– Хорошо.
Хорошего ничего ждать не приходилось, но и ничего не оставалось делать, кроме как идти по вызову.
Бодрым голосом (хорошая мина при плохой игре) я доложил о своем прибытии. Старпом сидел в кресле с видом верховного жреца от инквизиции.
– Доктор, вы взяточник, – заявил он категорично. Однако, знание его юридических категорий давали возможность мне смягчить удар, чем я с завидной оперативностью и воспользовался.
– Никак нет! Взяточник вы, а я – взяткодатель.
Отлично. В яблочко. Старпом сам загнал себя в угол. Оценив сообразительность и быстроту реакции лейтенанта, несостоявшийся инквизитор искренне расхохотался.
– Молодец! Надо же! Взяткодатель. Вы заслуживаете снисхождения в данном случае... Предлагаю партию в биллиард. Выиграешь – прощаю. Проиграешь – месяц без берега. Можешь меня не благодарить. (Да, Виктора Конецкого он читал.)
Прощение было заслужено катастрофическим поражением старшего помощника.
Подобные служебные новеллы на флоте пользуются великой популярностью, хотя, на первый взгляд, даже не стоят внимания. Они становятся достоянием флотской общественности, передаются из уст в уста, обрастая различными подробностями, так что в конечном итоге, возвращаясь к автору, предстают перед ним в совершенно неузнаваемом виде. Оказывается, что где-то какой-то командир какого-то лейтенанта отправил на гауптвахту. Но лейтенант, одурачив коменданта, на “губу” или, по-флотски, “кичу” не сел, так как убедил всю комендантскую службу в том, что без санкции прокурора арест не законен. В этом, как утверждают критики, анализируя народные сказки, “сказалось стремление угнетенного народа к торжеству над угнетателями”. А кто же, как не комендант совместно со старпомом, олицетворяет собой орудие угнетения всех лейтенантов всех флотов и всех кораблей?
Глава 15
СЕМЕЙНАЯ ЖИЗНЬ ЛЕЙТЕНАНТА
В конце ноября я получил телеграмму, уведомляющую меня о том, что такого-то числа, таким-то рейсом во Владивосток прилетает жена. Сразу же вставала масса проблем, так как до сих пор обещанное жилье предоставлено не было, в гостиницах номера были забиты командировочными, ставленниками крайкома, крайисполкома, управления торговли, знакомыми гостиничных администраторов и продавцами цветов из солнечных республик. Все мои попытки раздобыть номер разбивались о глухую стену человеческого равнодушия. Никакие живописания безвыходности создавшегося в семейной жизни положения, слезу у сидящих за стеклом “овчарок” вышибить не могли. Я был в отчаянии. Заместитель по политической части принял деятельно участие в разрешении создавшегося положения. Однако в финале бурной деятельности, десятков звонков по телефону и опроса общественного мнения, мне был выдан только всеобъемлющий совет:
