Ильяс Богатырев - Цена человека: Заложник чеченской войны
По некоторым официальным данным, в Чечне в период с 1991 по 2005 год были похищены 2548 человек: среди них простые строители, выкуп за которых отдавали подрядчики, приехавшие в республику для проведения так называемых восстановительных работ, коммерсанты и бизнесмены, их родственники, дети чиновников. (Никакого реального восстановления на самом деле не происходило. Из федерального центра выделялись средства, которые тратились большей частью на косметический ремонт полуразрушенных зданий того же Грозного. Бывали случаи, когда «восстановленное» здание по сговору с боевиками намеренно подвергалось обстрелу, после чего запрашивался очередной транш на повторные работы.) Среди похищенных было много самих чеченцев и граждан иностранных государств. В Грозном была даже биржа, на которой продавали, перепродавали, дарили и обменивали на что-то живых людей. Рынок рабов несколько лет просуществовал на площади Дружбы народов, рядом с Домом печати. Скольким людям эти похищения исковеркали судьбу и истощили душу! Сколько родителей, жен и детей исстрадались в переживаниях за своих родных! Разве можно это забыть?..
С 1997 по 2000 год журналисты в Чечне пользовались большим спросом. Их особый социальный и политический статус делал их ценным товаром. В это время здесь, по некоторым данным, были похищены 19 журналистов, из них 12 представителей центральных СМИ России.
23 февраля 1997 года в Грозном похищен итальянский журналист еженедельника «Панорама» Мауро Галлигани. Он был освобожден только 12 апреля 1998 года.
4 марта того же года корреспондента ИТАР-ТАСС Николая Загнойко и журналистов «Радио России» Юрия Архипова, Николая Мамулашвили и Льва Зельцера похитили почти в центре чеченской столицы. Машину, на которой они ехали, остановили бандиты, угрожая автоматами, они пересадили журналистов в другой автомобиль и увезли в неизвестном направлении.
10 мая была похищена журналист НТВ Елена Масюк вместе с оператором Ильей Мордюковым и звукооператором Дмитрием Ольчевым.
Спустя месяц, 11 июня, заложниками стали мы с Владом Черняевым.
19 июля 1999 года похитили фотокорреспондента ИТАР-ТАСС Владимир Яцина. Он был убит в феврале 2000 года во время одного из горных переходов в Шатойском ущелье. Боевики хладнокровно расстреляли журналиста за то, что он потерял силы и больше не мог самостоятельно передвигаться.
1 октября 1999-го был похищен французский фотокорреспондент Брис Флетье, который провел в чеченском плену восемь месяцев. Стрингера освободили, по версии спецслужб, в результате спецоперации, а по другой версии – за $1 млн Флетье вернулся в Париж. А меньше чем через год покончил с собой. По мнению коллег Бриса Флетье, к этому шагу его подтолкнула его новая книга о чеченском плене: воспоминания о пережитом привели к тяжелой депрессии, а потом к суициду.
4 октября того же 1999-го в Ингушетии был похищен специальный корреспондент газеты «Московские новости» Дмитрий Бальбуров. Его схватили в Назрани и увезли в Чечню, где удерживали три месяца, в том числе среди боевиков в землянке в горах…
Как я уже писал выше, первыми журналистами, похищенными 19 января 1997 года, оказались корреспондент новостей ОРТ (1 канала) Перевезенцев и оператор Тибелиус. Выкуп, отданный за их освобождение заместителем Секретаря Совета безопасности Борисом Березовским, спровоцировал волну похищений журналистов.
Березовский не мог не знать, к чему приведет выкуп журналистов. Отдавая деньги (в данном случае неважно, чьи) похитителям, Березовский прекрасно понимал, что отныне ни один журналист не сможет спокойно работать в Чечне. Он намеренно провоцировал охоту на журналистов и каждое похищение работало на дискредитацию чеченцев в глазах журналистского сообщества и общественности в целом. Не секрет, что в первую военную кампанию многие журналисты сочувствовали чеченцам и выступали против силового решения конфликта. После серии гнусных похищений удалось изменить отношение к конфликту как самих журналистов, так и людей в стране и за рубежом. Это позволило добиться нужного пропагандистского и идеологического эффекта перед подготовкой ко второй кампании, в неизбежности которой, собственно говоря, мало кто сомневался.
Кроме того, немалые деньги, отдаваемые на благое вроде бы дело освобождения журналистов в качестве выкупа, на самом деле усиливали позиции вооруженных группировок, неподконтрольных официальным чеченским властям во главе с Асланом Масхадовым. Выше я описывал, чем закончился приезд Масхадова в тот же поселок Долинский, где удерживались журналисты и где своего президента называли не иначе, как «ушастиком». Подпитывая оппозиционные бандитские группировки, федеральный центр поддерживал в Чечне ситуацию, при которой не мог быть наведен относительный порядок силами одной из сторон – ни властью, ни вооруженной оппозицией. Официальной власти не хватало сил и средств организовать элементарные государственные структуры в послевоенную разруху, а бандитские группировки чувствовали свою безнаказанность и получали ощутимые выгоды от торговли людьми. Эти обстоятельства ослабляли центральную власть Грозного и усиливали внутренние противоречия в Чечне, которые умело были использованы Москвой во вторую кампанию.
Самой большой загадкой для меня до сих пор остается непосредственная причина начала второй чеченской кампании – рейд Шамиля Басаева в Дагестан летом 1999 года. Поднять братьев дагестанцев на священную борьбу против России? Не верю. Басаев не мог не знать, как отнесутся к его вторжению дагестанцы. Не мог он никак рассчитывать на поддержку Дагестана «в своей борьбе», просто не было для этого ни единого значимого повода. Некоторые говорят, что он поверил своим дагестанским «моджахедам», которые обещали безусловную поддержку у себя на родине, как только начнется движение Басаева из Чечни на Дагестан. Если Басаев думал начать вторую Кавказскую войну, просто поверив словам своих сподвижников, то он полный идиот. Вы верите, что он был наивным простачком? Я – нет. Или приказ напасть на Дагестан был отдан его новыми правоверными спонсорами из за рубежа? Допустим. В таком случае сознательной целью Басаева была не «освободительная кавказская война против России», а новая чеченская война. А зачем зарубежным недругам России давать ей лишний повод для ввода войск в мятежную республику? Ведь понятно было, что теперь уж Россия так просто отсюда не уйдет.
Помню, как в Новолакском районе Дагестана авиация накрыла позиции чеченских боевиков и в сопровождении офицеров нас повезли показать результаты операции. Убитых басаевцев я насчитал больше двадцати, говорили, что их там было до полусотни. Что меня удивило: боевики окопались на совершенно голой возвышенности в десятке километров от районного центра. Кругом ничего, голое поле. Разнести в клочья такую позицию – два-три захода пары «вертушек».
Я был в Дагестане, когда под натиском федеральных войск и дагестанских ополченцев разрозненные группы басаевцев пытались убежать обратно в Чечню. В нескольких разных селах разговаривал со многими дагестанцами, ночевал у них дома, видел, как они относятся к происходящему: без преувеличения – Дагестан ополчился против вторжения на свою землю группировки Басаева и Хаттаба. И если бы это было не так, неизвестно, где бы сегодня был Кавказ и что происходило бы с Россией.
Итак, к 1999 году журналисты уже не симпатизировали чеченцам. Ни одно, даже самое радикальное издание не осмелилось бы выступить против ввода войск в Чечню и уж тем более призывать граждан расклеивать у своих подъездов антивоенные вкладыши, специально выпущенные пацифистским номером издания. Так в конце 1994 года отреагировала на ввод войск в Чечню одна широко известная центральная российская газета. Общественное мнение покорно согласилось с властью в том, что необходимо навести наконец порядок в Чечне и заодно взять реванш за позорный уход оттуда в 1996 году. Остальное должны были сделать уже не в пример первой кампании более слаженные и напористые действия федеральной группировки вооруженных сил.
Журналисты теперь стали более покладистыми и чтобы они совсем уже не занимались самодеятельностью, как в 1994–1996 годах, в январе 2000-го был создан единый информационный центр, который возглавил помощник Президента России Владимира Путина по информационно-аналитической работе Сергей Ястржембский. Главные направления работы: информационное обеспечение контртеррористической операции в Чечне, вопросы взаимодействия со СМИ.
Аппарат помощника президента Сергея Ястржембского старательно наладил работу журналистов в зоне контртеррористической операции, и уже ни один журналист не мог свободно работать в Чечне. Да зачастую и не хотел. Редакции, желающие отправить туда в командировку своих корреспондентов, заранее подавали заявку в Информцентр. Когда сформировывалась группа, все садились в автобус, организованно вылетали на место, базировались, где положено, на так называемый сбор информации выезжали группой в сопровождении бойцов и бэтээра. Так и я выезжал и, в общем, чувствовал себя в безопасности, тут уж вряд ли кто осмелился бы похитить нас. Два бойца при полном вооружении ни на шаг не отходили от нашей съемочной группы. Но в одну из таких поездок мне удалось на минутку, хоть и без оператора с камерой, вырваться все же из-под плотной опеки. Тогда в толпе чеченцев я впервые услышал историю о том, как на окраине Грозного свои же расстреляли колонну сергиевопосадских омоновцев. Я не поверил этому, подумал, чеченцы пытаются прикрыть своих боевиков. Но это оказалось правдой, которую военные тогда пытались скрыть…
